В результате к "олигархам" причисляют не только банкиров и промышленников, но и политических деятелей. На первом месте по частоте упоминаний стоит Березовский (23%), за которым с небольшим отрывом следуют Чубайс (18%) и Черномырдин (17%). В олигархи "записали" и Ельцина (8%). Инициатор "антиолигархического похода" Немцов в общественном мнении ничем не отличается от известных представителей бизнес-элиты. В качестве "олигарха" Немцов упоминался так же часто, как Вяхирев, Брынцалов, Гусинский и Потанин (по 4% каждый) [32, 33].

Тема "олигархии", неосторожно поднятая в результате конфликта в новом истеб-лишменте до уровня политической проблемы, способна сыграть злую шутку в судьбе политического режима. Образ "олигархии" концентрирует в себе все отрицательные стороны существующего режима - тесную связь власти и "больших денег", групповой эгоизм правящего слоя и его "закрытость", аморфность, недееспособность и безволие власти. Тема "олигархии" приобретает широкое общественное звучание, но результаты, похоже, совсем не те, на которые рассчитывали инициаторы "антиолигархической кампании".

К "молодым реформаторам" и другим представителям политической элиты ярлык "олигархии" прилип в такой же степени, как и к представителям бизнес-элиты, орудием против которых он был призван служить. Если этот образ превратится в общественном сознании в синоним всего правящего слоя, окончательно вытеснив демократические компоненты его идентичности, это может стать предвестником близкой политической смерти российского посткоммунизма. Выборам 2000 года останется лишь констатировать это.

2000 год и проблемы " партии власти":

три сценария

Правящий слой посткоммунистического общественного порядка в России еще не сложился в единое целое и пока не имеет устойчивого названия. Одно из наиболее удачных наименований - предложенный Г. Дилигенским термин "бюрократическая полиархия" (полная версия - "корпоративно-бюрократическая полиархия") [34, с. 5-8]. От предшествующих это определение отличается большей строгостью и содержательностью. И если бы перед нами был относительно устойчивый социальный объект, с ним можно было бы согласиться. Но применительно к незавершившемуся процессу оно носит слишком обязывающий характер.

Каких-либо сложившихся "корпораций" у нас пока нет, не исключая и "корпорацию чиновников", которая расколота на кланы и клики, лишена единого группового сознания, в различной степени подвержена коммерциализации и может считаться "корпорацией" лишь с большой долей условности. Кроме того, по своему содержанию предлагаемый термин не учитывает участие в правящем слое не только ценностей, но и самих представителей бизнес-элиты.

Похоже, искать строгие термины для обозначения правящего слоя и самого российского посткоммунизма пока преждевременно."Корпоративно-бюрократическая по-лиархия" — лишь одна из основных тенденций развития существующего общественного порядка в России. Но есть и другие, сопоставимые с ней по значимости. Это "оли-гархизация" и демократизация. Представляется, что в ближайшие несколько лет политические перспективы российского посткоммунизма будет определять борьба этих трех тенденций.

Возможны три сценария развития событий. Каждый из них опирается на одну из трех отмеченных тенденций.

Сценарий первый: олигархическая консолидация. Его политическая формула - усиление автономии элит при слабом государстве. Это сопряжено с утратой "сверхэлитой" центрального положения и расширением присутствия в правящем слое ценностей и представителей бизнес-элиты. Центральная власть попадает в зависимость от элит, рождению которых она способствовала. Итогом может стать нестабильный режим, который в зависимости от обстоятельств будет стремиться ко второму или третьему сценарию. Но шансы на практическую реализацию данного сценария весьма ограничены. Слабая договороспособность серьезно затрудняет выдвижение элитными группами "единого кандидата". Появление в такой роли лидера с ограниченной самостоятельностью делает его более приемлемым для различных элитных групп, но снижает шансы-быть избранным, i

Сценарий второй: государственный капитализм (или бюрократическая консолидация"). Политическая формула этого сценария - восстановление принципа иерархии и подавление плюрализма элит. Бюрократическая консолидация позволит на время ослабить олигархические тенденции. Альянс государства с верхушкой банков, возникший после "краха рубля" в середине августа 1998 года стал шагом на пути огосударствления бизнес-элиты и заметно приблизил перспективу бюрократической консолидации. Но последняя не устраняет противоречий в новом истеблишменте и сопряжена с разрушением остатков демократической среды. Фактически это разновидность авторитарного варианта.

Наконец, третий сценарий: демократическая консолидация. В последнее время этот сценарий не принято принимать во внимание. Между тем, сохраняются обстоятельства, которые делают его возможным. Это исходная демократическая идентичность существующего политического режима, высокая символическая ценность "выборов" (парадоксально сочетающаяся с низкой оценкой избирателями своих возможностей), наконец, то, что в раздробленном обществе демократия в большей мере способна выпол-. нять регулятивные функции, чем олигархия или бюрократия. Но главное - заинтересованность высшего политического руководства, для которого широкая демократическая легитимация, при всех ее нынешних ограничениях, служит источником автономии во взаимоотношениях с элитными группами. "Суперэлита" больше других заинтересована в периодическом возобновлении прямых связей с обществом через демократические выборы.

Политическая формула "демократической консолидации": сильная власть - автономные элиты. Реализация этого сценария напрямую зависит от способности режима частично освободиться от "олигархических черт". Это в свою очередь предполагает сильную государственную власть и ограничение чрезмерного эгоизма элит, но при сохранении продуктов рыночной и демократической трансформации плюрализма и автономии.

В неструктурированном обществе с автономизировавщимися от режима элитами основой "демократической консолидации" может стать только политическая инсти-туционализация. Она предполагает институционализацию прежде всего самих государственных структур, определение разумных "пределов государства" в экономике. Это позволит укрепить "историческую первооснову" государства - функцию обеспечения "закона и порядка". Во взаимоотношениях с элитами институционализация поможет перейти от чередования "попустительства" и конфликтов к четким "правилам игры". Опора на институты поможет сохранить центральное положение "суперэлиты" в системе власти, придаст последней дееспособность и сделает политическую организацию общества "прозрачной" и легитимной. Создание сети нормальных политических институтов даст возможность перевести демократическую практику из состояния "беспорядка", в котором она пребывает с момента распада тоталитарных структур (Ю. Левада), в фазу организации.