В мае 2003 г. в Саудовской Аравии были арестованы три наиболее ярких представителя исламского «обновленчества» – шейхи Ахмед аль-Халиди, Али аль-Худейр и Насер аль-Фахд. Их арест произошел в Медине во время осуществленной там 27 и 28 мая 2003 г. и беспрецедентной для этого «святого» города полицейской операции «прочесывания», итогом которой стало задержание еще более 20 «подозреваемых в терроризме». Все остальные задержанные были «учениками и последователями» трех шейхов. Обвинение в участии в террористической деятельности власти предъявили и трем законоучителям – в их домах, как специально подчеркивалось в опубликованных полицией заявлениях, были обнаружены «оружие и взрывчатка». В дальнейшем операция саудовской службы государственной безопасности получила свое логическое завершение. 17 и 22 ноября 2003 г. первый канал саудовского телевидения показал своим зрителям (ими была вся страна) беседы с А.аль-Худейром и Н.аль-Фахдом, в ходе которых они публично отказались от обнародованных ими ранее юридических суждений, отлучавших от религиозной веры представителей саудовского политического и религиозного истеблишмента. Спустя почти месяц – 13 декабря 2003 г. от идентичных фетв публично (телевидение вновь сыграло свою роль) отказался и третий член «троицы отлучителей» – шейх А.аль-Халиди.

Известность всех трех законоучителей-муфтиев в саудовском и общемусульманском религиозном сообществе была неоспоримым фактом. Но, все же, фигура А.аль-Халиди – Абу Халеда даже на фоне его единомышленников выступала как наиболее значимая. В момент ареста ему было 34 года. Саудовец по происхождению, он родился и вырос в кувейтском городке Джулейб эш-Шуюх (ныне практически в составе г. Эль-Кувейт). В молодости был учеником и последователем провозгласившего себя ожидаемым махди кувейтского муфтия Абу Абдаллы аль-Люхейди. Тем не менее, пути наставника и ученика разошлись. А.аль-Халиди пришел к выводу, что «в мире все более распространяется порок и неверие», а это подтолкнуло его к переезду в 1993 г. в «пресветлую» Медину, казавшуюся А.аль-Халиди «местом, менее чем другие страны ислама, подвергшимся влиянию многобожников». Пребывание в Медине не стало долгим. Он переехал на юг Восточной провинции королевства – «историческую родину» его рода, а затем в район Эль-Хасы той же провинции, где избрал своим наставником шейха-«обновленца» Абдель Азиза аль-Яхъю. Два года спустя, став муфтием, вновь вернулся в Медину. Несколько опубликованных А.аль-Халиди религиозных сочинений (наиболее известное среди них – «Объяснение и показ природы сомнительной власти, или рассказ о неверии некоторых тиранов и отступников») стали инструментом пропаганды его идей, в том числе и с помощью собственного электронного сайта.

А.аль-Халиди (в равной мере это относилось и к двум другим арестованным муфтиям, уже не в первый раз подвергавшимся репрессиям и тюремному заключению) был типичным представителем пережившей свое время (хотя и обращающейся к современной технологии) традиции приобретения и передачи чистого религиозного знания. Учеба у наставника, затем самостоятельная роль наставника, готовящего новых знатоков закона. Эта традиция самодостаточна и независима от государства и общества. Более того, она активно стремится сохранить свое качество единственного регулятора общественных отношений, навязывая свою волю и государству. Характеризуя эту традицию, официальный саудовский богослов подчеркивал: «В сообществе факихов существует глубокий раскол. Многие из них все еще остаются пленниками древних, написанных в эпохи прошлого книг. Опираясь на них, эти факихи пытаются объяснить события и явления нынешнего дня тем, что соответствовало времени прошлого. . Мы говорим тем факихам, которые все еще стремятся к тому, чтобы сохранить полную связь с прошлым, что существуют общие правила, определяющие суть мусульманского фикха, в частности, в сфере социальных отношений. Использование старого фикха необходимо, но мы должны говорить и о современных проблемах, решение которых следует находить в наше время и на основе нашей современной реальности».

Конечно же, представитель официального саудовского религиозного сообщества выражал точку зрения политического руководства королевства, даже если он и вносил в нее некоторую ноту либерализма. Но, так или иначе, а говоря о сочетании между «сферой социальных отношений» и шариатскими нормами, он делал акцент на основополагающих элементах саудовского внутреннего курса, инициированного еще в эпоху короля Абдель Азиза и направленного, в том числе, и на то, чтобы наиболее адекватно ввести в процесс государственного строительства многочисленную страту богословов и законоучителей.

Тому есть принципиальные основания, определяемые внутренней сущностью саудовского государства, легитимируемого на протяжении всего времени его существования союзом между правящей семьей Ааль Сауд и представителями религиозных кругов, персонифицированных сегодня в лице Совета высших улемов. Определяемые принятым в начале 90-х годов Основным законом правления концептуальные установки саудовского государства подчеркивают его следование духу и букве «Книги Всевышнего Господа и Сунны Его Пророка». В них «черпает свою силу существующая» в королевстве «система правления», одновременно же, священная книга мусульман и Сунна выступают в качестве «высшей инстанции» по отношению к любому законодательному акту страны. «Исламский» характер саудовского государства предполагает, что едва ли не важнейшей обязанностью этого государства выступает «защита вероучения ислама, претворение в жизнь установлений его шариата, содействие следованию пути добродетели и отказу от греха и исполнения долга призыва к Господу».

Коран и Сунна все еще выступают «источником правового суждения» по поводу любых вопросов, связанных с жизнедеятельностью саудовского государства, что, естественно, приводит к провозглашению Основным законом правления «независимости» той ветви власти, которая квалифицируется саудовским законодательством как «юридическая», а связанных с ней правоведов, – подчиняющимися «только власти исламского шариата». При этом, описывая роль религиозных деятелей в контексте существующих властных отношений и их участие в принятии государственного решения, саудовский автор отмечал, что «улемы являются основной опорой реализации исламского шариата»68. Далее он продолжал: «Они разъясняют закон, ориентируя людей и давая советы правителям. . В Королевстве Саудовская Аравия улемы непосредственным образом участвуют в принятии решения, поскольку их голос очень важен для создания социальной базы легитимации режима», а также в общественной мобилизации, форма которой определяется текущими обстоятельствами развития страны или складывающейся международной обстановкой.

Интегрируя законоучителей в систему политической власти, саудовский истеблишмент стремится создать централизованную систему «юридической власти», связи которой с этим истеблишментом должны строиться на ее полной лояльности режиму. Изменения, внесенные в начале 90-х годов в принятый еще в 70-е годы Закон о судопроизводстве, предполагали, в частности, что религиозные вероучители должны строить свою деятельность и на основе «положений существующих законодательных актов». Саудовские правоведы становились оплачиваемым государством «корпусом юристов». Вхождение в него предполагало наличие саудовского гражданства, «добропорядочность и благонравие», юридическую известность, диплом об обучении шариатскому праву в саудовском университете и возраст, нижний предел которого колебался от сорока до сорока двух лет (а это заранее исключало для А.аль-Халиди, например, возможность войти в этот «корпус») в зависимости от ступени той судебной инстанции, в которой предполагал работать соискатель. Однако, в любом случае, вступление в «корпус юристов» могло быть осуществлено только на основе королевского указа. Вся дальнейшая деятельность правоведа, на которого теперь распространялись «положения Закона о государственной службе», проходила под жестким контролем министерства юстиции.