На самом деле каждый из партнеров следует концепции международных отношений, усвоенной из собственного исторического опыта. Франция - наследница европейского стиля дипломатии, основоположником которого более трехсот лет назад она же сама и явилась. В то время как Великобритания вынуждена была отказаться от роли стража равновесия сил, Франция, хорошо это или плохо, продолжает отстаивать интересы государства (raison d'etat) и стоит за четкий расчет этих интересов, а не за стремление достичь абстрактной гармонии. Точно так же убежденно, хотя и в течение более короткого периода, США претворяли в жизнь вильсонианство. Уверенные в существовании изначальной гармонии они настаивали на том, что, поскольку задачи, стоящие перед ними и Европой идентичны, европейская автономия либо не нужна, либо опасна.

С двумя величайшими европейскими испытаниями современного периода - интеграцией объединенной Германии в систему Запада и отношением НАТО к новой России - нельзя справиться путем буквального применения государственной политики Ришелье или Вильсона. Подход Ришелье поощряет национализм отдельных европейских стран и ведет к фрагментарной Европе. Вильсонианство в чистом виде ослабило бы европейское чувство общности. Попытка построить европейские институты на базе оппозиции Соединенным Штатам в итоге разрушит как европейское единство, так и атлантическую общность. С другой стороны, Соединенным Штатам не следует бояться подчеркнутого европейского единения внутри НАТО, поскольку трудно себе представить автономные европейские военные действия какого бы то ни было масштаба где бы то ни было без американской политической и материальной поддержки. В конце концов, не объединенное командование обеспечивает единство, а ощущение взаимно разделяемых политических и оборонных интересов.

Противоречия между США и Францией, между идеалами Вильсона и Ришелье, оказались в хвосте событий. Как НАТО, так и ЕС являются неотъемлемой составной частью здания нового и стабильного мирового порядка. НАТО - наилучшая защита от военного шантажа, откуда бы он не исходил; Европейский Союз представляет собой существенно важный механизм обеспечения стабильности в Центральной и Восточной Европе. Оба института необходимы, чтобы приспособить бывших сателлитов Советского Союза и государства-правопреемники к мирному международному порядку.

Будущее стран Восточной Европы и государств, возникших на территории Советского Союза, не одна и та же проблема. Восточная Европа была оккупирована Красной Армией. Восточчая Европа идентифицирует себя, политически и культурно, с западноевропейской традицией. Особенно это относится к странам Вышеградской группы - Польше, Чехии, Венгрии и Словакии. Не обладая связями с Западной Европой и атлантическими институтами, эти страны могут стать «ничейной землей» между Германией и Россией. А чтобы эти связи имели осмысленный характер, данная категория стран должна принадлежать как к ЕС, так и к НАТО. Чтобы быть экономически и политически жизнеспособными, они нуждаются в Европейском Союзе; чтобы обеспечить себе безопасность, они обращают взор к Североатлантическому союзу. Причем на деле членство в одном из институтов предполагает членство и в другом. Поскольку большинство членов НАТО состоят также в ЕС и поскольку невозможно, чтобы они с пренебрежением отнеслись к нападению на одного из них после достижения определенной степени европейской интеграции, членство в ЕС тем или иным способом приводит к распространению де-факто гарантии со стороны НАТО.

Пока что от этих вопросов уходят, поскольку членство восточноевропейских стран в обоих этих институтах заблокировано. Однако доводы, подкрепляющие оба отказа, столь же различны, сколь велика разница между европейской и американской политическими традициями. Европа приняла решение расширить Европейский Союз на восток исходя из основополагающих тезисов «реалполитик»: она признала принцип и предложила ассоциированное членство восточноевропейским странам при условии реформирования экономик стран Восточной Европы (и по ходу дела ограждая экономику стран Западной Европы от конкуренции на какой-то более продолжительный срок). Это сделает полноправное членство техническим вопросом, который будет решен по прошествии времени.

Американские аргументы против членства в НАТО этой категории стран носят принципиальный характер. Возвращаясь к историческим возражениям Вильсона против альянсов, ибо они базируются на ожидании конфронтации, президент Клинтон воспользовался встречей глав государств - членов НАТО в январе 1994 г., чтобы предложить альтернативное воззрение на предмет. Поясняя, почему США не поощряют прием в НАТО Польши, Венгрии, Чехии и Словакии, он в качестве обоснования заявил, что союз не может позволить себе «провести новую разграничительную линию между Востоком и Западом, которая сама по себе стала бы предвестником новых конфронтаций . Я говорю всем тем в Европе и Соединенных Штатах, кто просто вынуждает нас провести новую разграничительную линию в Европе поближе к востоку, что мы вовсе не должны исключать возможности наилучшего будущего для Европы, в которой демократия и рыночнаяяэкономика будет присутствовать повсеместно, как и люди будут сотрудничать везде во имя взаимной безопасности».

В духе этого президент Клинтон выдвинул схему того, что он назвал «Партнерством во имя мира». Он призвал все государства - бывшие республики СССР и всех бывших восточноевропейских сателлитов Москвы присоединиться к будущей схеме коллективной безопасности. Будучи сплавом вильсонианства и критики со стороны Уоллеса, теории «сдерживания», описанной в главе 16, она - воплощение принципов коллективной безопасности и уравнивает жертвы советского и российского империализма с теми, кто довлел над ними, дает одинаковый статус среднеазиатским республикам, граничащим с Афганистаном, и Польше - жертве четырех разделов, в которых участвовала и Россия. «Партнерство во имя мира» не промежуточная остановка на пути в НАТО, как часто утверждается, искажая суть дела, а альтернатива членству в нем, точно так же как Локарнский договор явился альтернативой союзу Англии с Францией, которого Париж жаждал в 20-е годы. И все же Локарно показал, что не существует промежуточного пространства между союзом, основанным на единстве целей, и многосторонним институтом, базирующимся не на общности восприятия угрозы, но на выполнении конкретных условий, относящихся к системе внутреннего управления. «Партнерство во имя мира» несет в себе риск создания в Европе двух типов границ: таких, которые защищены гарантиями безопасности, и таких, которым в таких гарантиях отказано, - причем такое состояние дел наверняка явится искушением для потенциальных агрессоров и деморализует потенциальные жертвы. Следует поэтому позаботиться о том, чтобы во имя предотвращения конфронтации не была в стратегическом и концептуальном плане создана «ничейная земля» в Восточной и Центральной Европе - источник множества европейских конфликтов.

В рамках международного сообщества окажется невозможным решить как часть одной проблемы двойную проблему безопасности в Восточной Европе и интегрирование России в мировое сообщество. Если «Партнерство во имя мира» становитсяякак бы частью НАТО, то оно вполне способно подорвать этот союз путем вовлечения его в побочную деятельность, не относящуюся к его миссии в области практического обеспечения безопасности, увеличить ощущение незащищенности в Восточной Европе и в то же времяя будучи в значительной степени двусмысленным по сути, не сможет умиротворить Россию. И действительно, «Партнерство» рискует быть воспринято потенциальными жертвами агрессии как ненужное, а то и опасное, а в Азии оно может быть истолковано как этнический клуб, направленный в первую очередь против Китая и Японии.