Поскольку вернуть долг в полном объеме от многих развивающихся стран крайне проблематично, постольку одним из способов борьбы с задолженностью является ее списание. По некоторым оценкам уже в период до 2007 г. удельный вес списания задолженности может достичь 75-100% для двадцати беднейших стран, чей долг возрастал в 80-е начале 90-х годов быстрее всего, в зависимости от темпов экономического роста, которые определят, какую долю своего внешнего долга эта группа стран сможет реально обслуживать.

МВФ предлагают глобальные меры помощи беднейшим странам. В их перечень входят:

· соблюдение принципов справедливой торговли;

· концессиональная практика;

· льготы по долгам;

· распространение образования и профессиональных навыков.

5.2. Охарактеризуйте перспективы экономики Китая в XXI в.

Социалистический эксперимент в Третьем мире имел разные результа­ты - и частично успешные (ряд арабских стран), и полностью провальные (рад стран Тропической Африки), но везде он исчерпал себя в 70-е годы и, будучи не доведенным до конца, стал лишь историческим зигзагом. Исключение - Китай, шире - Pax China, где он не только полностью реализовался) но и, дой­дя до предела (культурная революция), нашел в себе силы к самоотрицанию и самотрансформацнн, оставаясь при всем этом и поныне неотъемлемой час­тью развивающегося мира. Эта уникальность - перекресток Третьего мира и социализма, способного к самопреобразованию, - и составляет, на наш взгляд, загадку Китая XX века. Попытаемся наметить пути к ее разгадке. После того как в Китае захватили власть коммунисты, и стало ясно, что именно под их руководством стране придется решать свои беспрецедентные по масштабам задачи, возникли по существу те же проблемы, что и у других стран освобо­дившегося постколониального мира.

Это накладывало да «свое китайское руководство особую от­ветственность, побуждая его прилагать титанические усилия для того, чтобы в действительности показать Азии и Африке пример успешного решения за­дач, поставленных историей. Эти задачи в общем были такими же, как и у всего Третьего мира, т.е. во-первых, модернизация (императив "догнать двад­цатый век") и, во-вторых, восстановление самобытности, утраченной или ис­каженной в эпоху чужеземного владычества Но по крайней мере два осо­бых, специфических для Китая обстоятельства усложняли достижение этих задач и требовали от маоистского руководства экстраординарных усилий.

Во-первых, проблема легитимности власти, связанная с тем, что ком­мунисты пришли к руководству страной в результате гражданской войны, а не освободительной антиколониальной борьбы. Практически во всех остальных странах Третьего мира новая власть обладала полнейшей легитимностью в глазах населения, поскольку ока непосредственно вышла из рядов авангарда национально-освободительного движения, была "освящена" ореолом силы, боровшейся за независимость и победившей в этой неравной борьбе. (Другое дело, что спустя уже несколько лет этот ореол померк под воздействием эко­номических провалов и социально-политического маразма, и первые пост­колониальные режимы стали рушиться один за другим). Маоисты же отняли класть не у колонизаторов, а у конкурирующей группировки китайских же политиков (гоминдановцев), и им надо было еще доказать народу свое полное превосходство по сравнению с предшественниками; в других странах Третье­го мира это было излишне, так как любая "своя", независимая власть по опре­делению была "лучше" господства иностранцев. Соответственно, коммунис­там в Китае просто необходимо было предпринять поистине чрезвычайные усилия, чтобы доказать, что кровь и страдания, сопровождавшие их поход во власть маршрутом гражданской войны, были не напрасны. Надо было в крат­чайшие сроки совершить полную трансформацию общества, модернизиро­вать экономику, поднять сельское хозяйство, осуществить индустриализацию, создать современную систему образования и т.д.

Именно срочностью, нео­тложностью, неизбежной радикальностью намеченных Мао Цзэдуном преоб­разований следует объяснить, в частности, такой невиданный в истории (за исключением, может быть, советского «года Великого перелома») феномен, как "большой скачок".

Во-вторых, другая основная цель - "восстановление самобытности" -могла быть достигнута в Китае также путем приложения гораздо больших усилий, чем в любой другой стране Третьего мира. Дело в том, что с учетом исторически-психологического фактора (традиционный китайский ментали­тет, в рамках которого Китай всегда мыслился как "Срединная империя", центр вселенной) необходимо было утвердить Китай и на международной арене, т. е не просто восстановить в полной мере культурно-цивилизационные нормы, присущие Китаю на протяжении тысячелетий, но и добиться восстановления центрального места Китая в мире, которое было им утеряно в первой половике XX века.

Речь шла, таким образом, не только о том, чтобы превратить Китай в современное развитое индустриальное госу­дарство, но и том, чтобы при этом не утратить, а напротив, укрепить традици­онную самобытную китайскую физиономию, а также и о том, чтобы не про­сто войти в двадцатый век, но и вступить в "клуб великих держав", сделать Китай одним из мировых гигантов. Правда, эта задача облегчалась сравнитель­ной устойчивостью исторической преемственности, столь отличной, скажем, от Индии, преемственностью, которая препятствовала осмыслению опыта Китая XX века в терминах леворадикальных идей зависимости и периферийное

Все это вместе взятое объясняет ту фантастическую энергию, которую коммунистическое руководство Китая проявляло (и не могло не проявлять) как внутри страны, так к на международной арене, начиная от создания ком­мун, политики "большого скачка" и свирепых идеологических кампаний вплоть до "культурной революции" середины 60-х годов, и кончая такими акциями, как вступление в войну в Корее, конфронтация с тайваньским режимом, напа­дение на Индию в конце 50-х годов, оказание помощи Вьетнаму в войне с американцами и, наконец, конфликт с Советским Союзом.

Все это звенья одной цепи. Китай с бешеной энергией врывался в современный мир, стре­мясь компенсировать себя за прошлые унижения, за прозябание на задворках истории после столетий славы и могущества, за вынужденную маргинализа­цию на мировой арене, за промышленную отсталость, за отставание в воен­ной области, приведшее к вторжениям как европейских, так и японских воо­руженных сил на территорию некогда могучей и гордой империи. Для этого неизбежна была борьба на многих фронтах сразу, Америка была врагом, по­скольку она олицетворяла тех "белых дьяволов", которые были виновны в прошлых унижениях и противились обретению Китаем его законного места в "клубе великих держав", противопоставляя ему Тайвань и создавая угрозу с юга, через Вьетнам. Индия была врагом, поскольку потенциально могла ока­заться соперником в единственном регионе, в котором Китай - с практичес­кой, геополитической точки зрения - мог реально рассчитывать на гегемонию Советский Союз был врагом, поскольку являлся лидером мирового коммуни­стического движения и "социалистического лагеря", а это место было нужно Китаю хотя бы потому, что для его амбиций мало было быть региональным лидером в Восточной и Юго-Восточной Азии; надо было вновь стать миро­вым центром, "Срединной империей", не гегемоном, но точкой отсчета миро­вой истории