Истина заключается в том, что обе империалистические группировки одновременно готовили вторжение на Скандинавский полуостров. Особенность замыслов англо-французских союзников состояла в том, что они намеревались спровоцировать фашистскую Германию на такие действия, которые могли бы служить предлогом для ввода союзных войск в скандинавские страны. В организации непосредственной агрессии в Норвегию немецко-фашистское командование сумело упредить медлительные штабы союзников.

9 апреля 1940 г. Исполком Коммунистического Интернационала направил компартии Дании директиву, в которой ответственность за вторжение германских войск на датскую территорию была возложена на Францию и Англию. В документе говорилось: « .Англо-французская агрессивная империалистическая политика войны в Скандинавии повлекла за собой ответные империалистические меры со стороны Германии. Главными виновниками являются поджигатели войны в Лондоне, Париже и их агенты во II Интернационале».

9 апреля посол Германии в СССР Ф. Шуленбург посетил В.М. Молотова и проинформировал его о принятых германским правительством акциях в отношении Северных стран, аргументируя эти действия необходимостью принятия превентивных мер против намерения Англии и Франции использовать территорию этих стран в военных целях против Германии. Шуленбург подчеркнул, что указанные меры германского правительства направлены только в отношении Дании и Норвегии, но не касаются Швеции и Финляндии и не затрагивают интересов Советского Союза.

Молотов ответил послу, что ему понятны действия германского правительства, так как, видимо, Англия слишком далеко зашла в отношении нарушения нейтралитета Норвегии и Дании. В беседе с германским послом Молотов пожелал Германии «полной победы в ее оборонительных мероприятиях». Шуленбург в своем сообщении в Берлин 11 апреля писал: «Наши скандинавские операции должны были принести советскому правительству большое облегчение - снять огромное бремя тревоги . Если англичане и французы намеревались занять Норвегию и Швецию, можно с определенностью предположить, что советское правительство знало об этих планах и, очевидно, было напугано ими . Очевидно, эта боязнь была нами ослаблена».

Однако позиция советского правительства не означала полной и безоговорочной поддержки Германии. 13 апреля Молотов пригласил германского посла и заявил ему, что Советский Союз заинтересован в сохранении нейтралитете Швеции. Нарком подчеркнул: «Правительство СССР считает, что было бы лучше не нарушить нейтралитет Швеции».

Французские дипломаты в Москве не были склонны однозначно оценивать позицию советского правительства. С одной стороны, Кремль открыто выражал одобрение действиями Германии, в прессе появлялись благожелательные комментарии на сообщение из Норвегии.

С другой стороны, по мнению французских дипломатов, Москва опасалась усиления Германии на Балтике, боялась расширения войны в Европе и была заинтересована в сохранении нейтралитета Швеции. Советское руководство давало понять западным политикам, что Советский Союз не оказывает Германии военную поддержку. Более того, установление Германией полного контроля на Балтийском море беспокоило советское руководство. Военно-воздушный атташе Франции в СССР подполковник Люге писал в Париж: «Каковы бы ни были обязательства СССР, вытекающие из его сближения с Германией, очевидно, Москва не может безоговорочно согласиться с тем, что на Севере в результате полного господства Германии на Балтике вновь возникают проблемы с балтийскими проливами».

Боевые действия в Скандинавии показали, что германское руководство, используя возросшую мощь вермахта, приступило к реализации своих планов в Западной Европе.

Англо-французские союзники оказались не готовы к противоборству с нацистской Германией. Неудачи в Норвегии, свидетельствовавшие о серьезных просчетах политического и военного руководства Великобритании и Франции, обострили противоречия в правящих кругах этих стран.

После критики деятельности правительства в парламенте премьер-министр Франции П. Рейно 8 мая 1940 г. потребовал отставки главнокомандующего сухопутными силами генерала Гамелена. Устраняя Гамелена, он не только возлагал на одного из военных деятелей Франции ответственность за неудачи в Норвегии, но и наносил удар по своему сопернику Э. Даладье, занимавшему в правительстве пост министра национальной обороны и военного министра. Не получив поддержки правительства по своему предложению о снятии Гамелена, П.Рейно подал в отставку, надеясь, что при формировании нового состава правительства ему удастся устранить Даладье. Сообщение о начавшемся наступлении вермахта помешали П. Рейно осуществить свой план. Он отказался от отставки и утром 10 мая направил генералу Гамелену письмо, в котором было выражено доверие главнокомандующему французскими сухопутными силами.

События в Норвегии не изменили в странах Западной Европы общей атмосферы спокойствия и благодушия, столь характерного для странной войны. В начале мая во Франции установилась прекрасная погода. Французы читали привычные сводки о войне: на фронтах спокойно, проходят лишь стычки патрулей. 9 мая многие газеты утверждали, что слухи о возможном наступлении немцев преувеличивают опасность. Командующий 2-й французской армией генерал Хюнтцигер высокомерно заявил одному из офицеров своего штаба, осмелившемуся заметить командиру, что у противника заметно оживление: «Немцы не сумасшедшие. Они не рискнут вторгнуться в Бельгию и навьючить на свою спину 26 бельгийских дивизий». Командование союзников за время восьмимесячного затишья потеряло бдительность. Около 15% личного состава, находящихся на фронте частей и соединений, были в отпусках. Некоторые части выехали на полигоны и учебные центры.

В 5 часов 35 минут 10 мая 1940 г. войска вермахта начали вторжение в Голландию, Бельгию и Люксембург. Германская авиация нанесла массированные удары по аэродромам, командным пунктам, складам Голландии, Бельгии и Франции.

Начало войны командующий союзными армиями встретил не только спокойно, но даже с чувством некоторого удовлетворения. Похоже, Гамелен полагал, что пробил его час и его ждут лавры победителя и военная слава. А. Бофр, который в начале войны был одним из молодых офицеров штаба главкома, писал в своих воспоминаниях: «Гамелен расхаживал по коридорам каземата, тихонько что-то напевая с довольным и воинственным видом».

Морис Гюстав Гамелен происходил из семьи потомственных военных. В 1893 г. он блестяще заканчивает военное училище в Сен-Сире (1 место среди 499 выпускников) и через 3 года проходит обучение в военной академии. В начале первой мировой войны Гамелен был офицером оперативного отдела штаба генерала Жоффра и был привлечен к разработке знаменитого приказа главкома о контрнаступлении французской армии на р. Марна. В военных кругах Гамелена считали наследником военно-стратегических взглядов маршала Жоффра. Почти всю свою службу он был штабным офицером. В 1931 г. Гамелен становится начальником генерального штаба французской армии, а с 1938 г. одновременно выполняет обязанность начальника генерального штаба национальной обороны Франции. Хорошо подготовленный в области военной теории, мягкий и обходительный с подчиненными, вежливый и несколько сдержанный в отношениях с политическими деятелями, Гемелен пользовался уважением и признанием. Мало кто из генералов того времени получил столь большое внимание и самые лестные оценки как Гамелен. Его считали военным стратегом высокого ранга. Но близко знавшие его люди видели слабость начальника генерального штаба французской армии и за глаза называли «штатским генералом», который в большей степени был дипломатом, чем военачальником. Практическая работа была не по душе Гамелену. Составив аргументированную и отлично отредактированную записку в правительство или директиву своим подчиненным, он считал свою задачу выполненной. Гамелен никому не мстил, никогда не был против тех, кто стоял выше его на иерархической лестнице. Один лишь П.Рейно осмелился критиковать его, считая, что начальник генерального штаба может быть «хорошим префектом или епископом», но не полководцем. Гамелен был приемлемым начальником генерального штаба в мирное время, но его нерешительность, склонность к кабинетной работе привели к тому, что генерал проявил полную несостоятельность в руководстве союзными армиями в период войны.