Советское руководство учитывало, но не переоценивало степень зависимости Парижа от Лондона и обоснованно считало, что французское правительство несет свою долю ответственности за Мюнхен.

Во время визита в октябре 1938 г. посла Франции Р. Кулондра к наркому иностранных дел СССР М. М. Литвинов отметил, что позиция французского правительства в период чехословацкого кризиса вызывает удивление. По его словам, те английские политические деятели, которые не были согласны с политикой Чемберлена, жаловались на то, что обманулись в своих надеждах получить поддержку со стороны Даладье и Бонне. «У меня сложилось впечатление, - говорил нарком, - что на этот раз Чемберлену не приходилось таскать за собой французских министров, а что последние сами толкали Чемберлена в ту пропасть, в которую они свалились».

Распространенным аргументом сторонников политики умиротворения и, по мнению мюнхенцев, наиболее убедительным явилось утверждение о военной слабости Франции и Англии.

Следует признать, что военный потенциал Франции уступал военным возможностям Германии. Верхмат превосходил французские вооруженные силы по численности и боевому оснащению сухопутной армии и имел значительный перевес в военной авиации. Франция обладала преимуществом по мощности своих военно-морских сил. Французское правительство в период чехословацкого кризиса могло рассчитывать лишь на ограниченную военную мощь Англии на Европейском континенте. Лондон обещал направить во Францию на 21-й день мобилизации только две дивизии и еще четыре дивизии через три месяца.

Однако военное положение Франции в 1938 г. не было столь катастрофичным, как пытались представить мюнхенцы. Франция, кроме Англии, могла иметь достаточно сильных союзников. Франко-советский и франко-чехословацкий договоры о взаимопомощи предусматривали совместные действия в случае германской агрессии.

Чехословакия обладала значительным военным потенциалом. Весной 1938 г. в одном из документов штаба сухопутных войск Германии указывалось, что «чешская армия должна оцениваться как современная армия по уровню вооружения и снаряжения».

Укрепления по чехословацко-германской границе представляли значительное препятствие для продвижения германских войск и создавали прочную основу для организации обороны. В области авиации Чехословакия уступала фашистской Германии. Однако чехословацкое командование рассчитывало на помощь Советского Союза.

Было бы неверно считать, что до дня подписания соглашений в Мюнхене правительство Даладье не располагало информацией и мнением экспертов, на основании которых можно было сделать вывод о значении Чехословакии для военно-стратегического положения Франции. 9 сентября 1938 г. начальник генерального штаба национальной обороны генерал Гамелен представил в правительство доклад о стратегическом значении Чехословакии. По расчетам Гамелена, чехословацкая армия могла удерживать от 15 до 20 германских дивизий, что привело бы «к соответствующему ослаблению немецких сил на Западном фронте, дало бы выигрыш времени для создания коалиции». В документе также подчеркивалось, что «Чехословакия представляет для Германии большую угрозу в качестве базы для действий авиации». Гамелен не был сторонником решительных мер в защиту Чехословакии. Но из присущей ему осторожности, представляя другим принять принципиальные решения, он хотел показать свою объективность и подчеркивал стратегическое значение союзной державы. Однако, по утверждению Р.Жиро, военные возможности Чехословакии не принимались во внимание при разработке политических решений правительством Франции. Французское общественное мнение стало жертвой провокационных заявлений о военной слабости Франции.

В письме в НКИД от 27 июня советский полпред Я.З.Суриц отмечал: «Огромное большинство французов сходятся на том, что теперешняя Франция, при ее уровне вооружений и промышленности, с ее низким потенциалом населения, уже неспособна выдержать единоборство с гитлеровской Германией и не может сама, без помощи со стороны, помешать движению германской лавины на Чехословакию».

Военное положение Франции в период чехословацкого кризиса французскими лидерами зачастую рассматривалось в отрыве от оценки состояния вооруженных сил Германии. Сторонники политики уступок Гитлеру трубили о слабости военного потенциала Франции, но избегали говорить о том, что в политических и военных кругах Германии опасались серьезных трудностей, с которыми может встретиться верхмат в случае военного конфликта в Европе. Конечно, генеральный штаб французской армии располагал сведениями о слабых сторонах верхмата. 26 сентября 1938 г., то есть за два дня до Мюнхенской конференции, генерал Гамелен в беседе с английским премьером отметил, что, несмотря на значительный военный потенциал, Германия еще не преодолела серьезные недостатки в подготовке своих вооруженных сил к войне: не закончено строительство укреплений на границе с Францией, верхмат испытывает нехватку командных кадров, мобилизационные возможности ограничены. Французский военачальник подчеркнул, что рейх не располагает достаточным количеством сырья, особенно нефти, и не сможет вести длительную войну. Гамелен продемонстрировал свое значение стратегической обстановки в Европе, но промолчал о том, что он никогда не настаивал в правительстве на решительном отпоре агрессивным проискам Гитлера.

В период обострения чехословацкого кризиса в правительственных и военных инстанциях Франции не рассматривались возможности франко-советского военного сотрудничества. Как и в предыдущие годы, французские политические и военные деятели, обосновывая свое отрицательное отношение к франко-советскому альянсу, неоднократно подчеркивали военную слабость СССР. В документах французского командования за 1938 г. красной нитью проходит мысль о том, что военное сотрудничество с СССР не имеет большого значения. В марте 1938 г. в одной из своих директив французский премьер отметил: «СССР благожелательно относится к заключению военных соглашений, но их ценность и своевременность спорна». В докладе высшего совета национальной обороны Франции от 4 апреля 1938 г. делался вывод: «Было бы несвоевременным идти на соглашение с СССР в военной области, тем более что состояние армии лишает это соглашение интереса для Франции». В своих мемуарах, написанных после окончания второй мировой войны, генерал Гамелен объяснял, почему в своих докладах в правительство он давал низкую оценку военного потенциала СССР. По его словам, он был всегда сторонником союза с Россией. «Но после 1937 г., - пишет генерал, - все сведения, которые мы получали, свидетельствовали, что армия СССР переживает по различным причинам кризис. Я не думаю, что мы ошибались в этом отношении».

Безусловно, французская разведка располагала сведениями о слабых сторонах военного потенциала СССР. В разведсводках отмечались существенные недостатки в советской военной промышленности, слабая сеть железных и грунтовых дорог, отрицательное влияние на боеспособность Красной Армии массовых репрессий, приведших к снижению уровня профессиональной подготовки командных кадров. Такие оценки не были лишены оснований. Однако не принимать в расчет при анализе военно-стратегической обстановки в Европе военный потенциал Советского Союза было бы со стороны правительственных кругов Франции большой ошибкой. Следует подчеркнуть, что несмотря на противоречивость информации французских спецслужб, правительство и военные инстанции имели в своем распоряжении сведения, которые давали возможность объективно оценить военную мощь СССР.