Франсуа Кенэ родился в 1694 году в деревне, недалеко от Версаля, и был восьмым из 13 детей в семье крестьянина, заодно занимавшегося мелкой торговлей. До 11 лет Франсуа не знал грамоты. Потом какой-то добрый человек научил его читать и писать. Дальше — ученье у сельского кюре и в на­чальной школе в соседнем городе. Все это время ему прихо­дилось выполнять тяжелую работу в поле и дома, тем более что отец умер, когда Франсуа было 13 лет. Страсть мальчика к чтению была такова, что он мог иной раз выйти на заре из дому, дойти до Парижа, выбрать нужную книгу и к ночи вернуться домой, отмахав десятки километров.

В 17 лет Кенэ решил стать хирургом и поступил подруч­ным к местному эскулапу. Главное, что он должен был уметь делать,— это открывать кровь: кровопускание было тогда универсальным способом лечения. Как бы плохо ни учили в то время, Кенэ учился усердно и серьезно. В 1711 по 1717 год он живет в Париже, одновременно работая в мастерской гравера и практикуя в госпитале. К 23 годам он уже настолько стоит на собственных ногах, что женится на дочери париж­ского бакалейщика с хорошим приданым, получает диплом хирурга и начинает практику в городке Мант, недалеко от Парижа. Кенэ живет в Манте 17 лет и благодаря своему тру­долюбию, искусству и особой способности внушать людям доверие становится популярнейшим врачом во всей округе. Он принимает роды (этим Кенэ особенно славился), откры­вает кровь, рвет зубы и делает довольно сложные по тем вре­менам операции. В числе его пациентов постепенно оказы­ваются местные аристократы, он сближается с парижскими светилами, выпускает несколько медицинских сочинений.

В 1734 году Кенэ, вдовец с двумя детьми, покидает Мант и по приглашению герцога Виллеруа занимает место его до­машнего врача. В 30-х и 40-х годах он отдает много сил борь­бе, которую вели хирурги против «факультета» — официаль­ной ученой медицины. Дело в том, что согласно старинному статуту они были объединены в один ремесленный цех с ци­рюльниками. Заниматься терапией хирургам было запреще­но. Кенэ становится во главе «хирургической партии» и в конце концов добивается победы. В это же время Кенэ выпу­скает свое главное естественнонаучное сочинение, своего рода медико-философский трактат, где трактуются основные вопросы медицины: о соотношении теории и врачебной прак­тики, о медицинской этике и др.

Важным событием в жизни Кенэ был переход в 1749 году к маркизе Помпадур, которая «выпросила» его у герцога. Кенэ обосновался на антресолях Версальского дворца. К этому времени он был уже очень состоятельным человеком.

Медицина занимает большое место в жизни и деятельности Кенэ. По мосту философии он перешел от медицины к поли­тической экономии. Человеческий организм и общество. Кро­вообращение, обмен веществ в человеческом теле и обраще­ние продукта в обществе. Эта биологическая аналогия вела мысль Кенэ.

В своей квартире на антресолях Версальского дворца Кенэ прожил 25 лет и был вынужден съехать оттуда лишь за пол­года до своей смерти, когда умер Людовик XV и новая власть выметала из дворца остатки прошлого царствования. Квар­тира Кенэ состояла всего из одной большой, но низкой и тем­новатой комнаты и двух полутемных чуланов. Тем не менее она скоро стала одним из излюбленных мест сборищ «литера­турной республики» — ученых, философов, писателей, сплотившихся в начале 50-х годов XVIII века вокруг «Энциклопе­дии». Доктор Кенэ в первое время проповедовал свои идеи не столько в печати, сколько в кругу друзей, собиравшихся на его антресолях. У пего появились ученики и единомышлен­ники, появились, конечно, и несогласные. Мармонтель оста­вил живое описание собраний у Кенэ: «В то время как под антресолями Кенэ собирались и рассеивались бури, он усерд­но трудился над своими аксиомами и расчетами по экономике земледелия, столь же спокойный и безразличный к движе­ниям двора, как будто он находился в ста лье от него. Внизу толковали о мире и войне, о назначении генералов и отстав­ке министров, а мы на антресолях рассуждали о земледелии и исчисляли чистый продукт, а иногда весело обедали в об­ществе Дидро, д'Аламбера, Дюкло, Гельвеция, Тюрго, Бюффона. И мадам де Помпадур, не будучи в состоянии привлечь эту компанию философов в свой салон, сама порой подни­малась наверх, чтобы повидать их за столом и поговорить с ними».

По словам д'Аламбера, Кенэ был «философ при дворе, ко­торый жил в уединении и трудах, не зная языка страны[1] и не стремясь его изучить, будучи мало связан с ее обитате­лями; он был судья столь же просвещенный, сколь бесприст­растный, совершенно свободный от всего, что он слышал и видел вокруг себя .».

Позже, когда вокруг Кенэ сплотилась его секта, собрания приняли несколько иной характер: за стол садились в основ­ном ученики и последователи Кенэ или люди, которых они представляли ему. В 1766 году здесь провел несколько вечеров Адам Смит.

Школу физиократов часто называли сектой, причем в это слово не вкладывалось никакого дурного смысла или иро­нии, а имелась в виду лишь тесная идейная связь между последователями Кенэ. Адам Смит, относившийся к Кенэ с величайшим уважением, писал о секте в «Богатстве народов».

Каков был Кенэ? Из множества довольно разноречивых свидетельств современников складывается образ лукавого мудреца, слегка таящего свою мудрость под личиной просто­ватости; его сравнивали с Сократом. Говорят, он любил прит­чи с глубоким и не сразу понятным смыслом. Он был очень скромен и лично не честолюбив. Внешне Кенэ был неприме­тен, и новый человек, попав в его «антресольный клуб», не мог сразу понять, кто же здесь хозяин и председатель. «Умен, как дьявол»,—сказал брат маркиза Мирабо, побывав у Кенэ. «Хитер, как обезьяна»,— заметил какой-то придворный, вы­слушав одну из его побасенок. Таков он на портрете, напи­санном в 1767 году: некрасивое плебейское лицо с иронической полуулыбкой и умными, пронизывающими глазами.

Свое влияние на маркизу и па самого короля Кенэ исполь­зовал в интересах дела, которому он был теперь предан. Он содействовал (вместе с Тюрго) некоторому смягчению зако­нодательства, устраивал издание сочинений своих единомыш­ленников, а для Лемерсье добился назначения на крупный пост, где тот попытался провести первый физиократический эксперимент. Смерть мадам Помпадур в 1764 году несколько подорвала позиции экономистов при дворе. Но Кенэ оставался лейб-медиком короля, который по-прежнему благоволил к нему.

Новая наука

Крестьянин, вспахав, удобрив и засеяв участок земли, со­брал урожаи. Он засыпал семена, отложил зерно на пропи­тание семьи, часть продал для приобретения самых необхо­димых городских товаров и с удовлетворением убедился, что у него еще есть какой-то избыток. Что может быть проще этой истории? А между тем именно подобные вещи натолкну­ли доктора Кенэ на разные мысли.

Кенэ хорошо знал, что будет с этим избытком: крестьянин отдаст его деньгами или натурой сеньору, королю и церкви. Он даже оценивал в одной из своих работ долю каждого по­лучателя: сеньору — четыре седьмых, королю — две седьмых, церкви — одну седьмую. Возникают два вопроса. Первый: по какому праву эти трое с ложкой забирают у одного с сош­кой значительную часть его урожая или дохода? Второй: от­куда взялся избыток?