Психология труда юриста
Рефераты >> Право >> Психология труда юриста

Подобных примеров можно привести множество, и каждый из них убедительно свидетельствует о высоком гражданском мужестве, стойкой нравственной позиции этих людей. Поэтому их взгляды на проблемы судеб­ной этики нельзя отнести к категории общетеоретических рассуждений. Для них судебная мораль — страницы собственной жизни, посвященной вели­кому и благородному делу служения своему народу во имя добра и спра­ведливости.[23]

С этой точки зрения изучение нравственных проблем в трудах рус­ских юристов конца XIX — начала XX вв. дает богатый материал для размышлений, осмысления нравственной позиции юриста в обществе.

Большое внимание в трудах русских юристов исследуемого периода уделено нравственной позиции прокурора. И сегодня полны жизни слова А. Ф. Кони, отдавшего девять лет неустанного труда прокурорской дея­тельности: «Основными чертами русского типа обвинителя были спокой­ствие, отсутствие личной озлобленности против под­судимого, опрятность приемов обвинения, чуждая и возбуждению страстей, и искажению данных дела, и, наконец, что весьма важно, полное отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в способе держать себя на суде».

Судебный процесс, проходящий в условиях гласности, требует от его участников, особенно от прокурора, поддерживающего обвинение от имени государства, сдержанности, подтянутости, корректного и вежливого отношения к каждому, кто предстает перед судом и сообщает какие-либо сведения.[24]

Поддерживая обвинение по делу о клубе «Червонных валетов», Н. В. Муравьев говорил: «Не жертвы нужны обвинению; оно требует, чтобы каждый получил по заслугам, и пусть осмелится кто-либо сказать, что такие требования лишены основания. Вооруженное страшным оружием правды и очевидности, глубоко убежденное в чистоте и правоте своего дела, обвинение твердо и уверенно возвышает перед вами свой глас: оно знает, что против него — преступление, а за него — закон, справедливость, нравственность,совесть и честь».[25]

А. Ф. Кони считал совершенно недопустимыми в деятельности проку­рора подмену объективности при рассмотрении уголовного дела ложным чувством корпоративной солидарности, оправдание им упущений предва­рительного следствия искаженным пониманием заботы о благе общества, и приводил следующий пример: «Товарищ прокурор одного из больших поволжских судов сказал в обвинительной речи: "Я согласен, что улики, представленные против подсудимых, малы и ничтожны, скажу даже более, что будь я вместе с вами, господа присяжные, в вашей совещательной комнате, то я, конечно, как судья, должен был бы признать эти улик» недостаточными для обвинения. Но, как представитель общества и государства, я поддерживаю тем не менее обвинение против подсудимых и гром­ко заявляю, что и в будущее время при столь же малых уликах я буду составлять обвинительные акты: слишком уж много краж развелось в последнее время, и мы будем оберегать от них общество, засаживая в предварительное заключение заподозренных воров-рецидивистов, хотя бы и по таким уликам»*.[26]

Прокурор не должен превращать судебные прения в запальчивую травлю подсудимого, возбуждать к нему неприязненные чувства, представлять дело в одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, преувеличивать значение доказательств или важ­ность преступления. Прокурор, исполняя свой долг, служит обществу. Но это служение только тогда будет полезным, когда в него будет внесена строгая Нравственная дисциплина и когда интересы общества и человеческого достоинства будут ограждены с одинаковой чуткостью и достоинством.

О величайшей нравственной ответственности обвинителя известный судебный деятель начала XX века П. С. Пороховщиков (П. Сергеич) в своей книге «Искусство речи на суде» писал: «Если преступление совер­шено негодяем, обвинение может быть сурово, защите остаётся заботиться о смягчении ответственности. Если преступник, хотя бы убийца — добрый, честный человек, все трудности на стороне прокурора. Но в обоих случаях оратор, находящийся в невыгодных условиях, должен держаться действительности. Это крайне трудно, особенно для обвинителя. Сказать: да, я знаю, что это хороший человек, уверен, что, будучи оправдан, он станет заботиться о детях убитого, как о собственных; я знаю, что каторга не будет для него большим наказанием, чем сознание своего преступления и веч­ные укоры совести; знаю, что вдова убитого простила его, и все-таки требую каторги,— сказать это нелегко. Обвинять в таком деле неимовер­но трудно, и охотно послушал бы всякого, кто мог бы научить меня этому, но утверждаю, что обвинитель должен признавать нравственные достоин­ства подсудимого».[27]

Касаться наружности подсудимого или копаться в его прошлом, не име­ющем прямого отношения к рассматриваемому делу, — это значит зло­употреблять своим положением.[28]

О последствиях, к которым может привести поспешность в выводах прокурора, может свидетельствовать такой факт из жизни А. Ф. Кони. Во время обвинительной речи он заметил, что подсудимый все время улыбается. Возмущенный, А. Ф. Кони обратился к присяжным, утверждая, что преступник потерял совесть: «Он смеется над судом, над вами, господа присяжные заседатели, надо мной; над всем правосудием». К подсудимому была применена суровая мера наказания. Но и тут он смеялся. «Анатолий Федорович, — воскликнул в кулуарах один из его коллег, — как вы могли так поступить? Ведь обвиняемый и не думал смеяться. Он плакал .». Надо ли говорить, что этот урок запомнился Кони на всю жизнь.[29]

Отношение к подсудимому как к врагу, с которым, роясь в его прошлом, можно не. стесняться в приемах и в подборе доказательств, — крайне опасная позиция обвинителя, граничащая и с безнравственностью, и с нару­шением закона. М. Ф. Громницкий, поддерживая обвинение по делу Дани­лова, говорил: «Обвинение должно быть искренним и добросовестным, а можно ли назвать добросовестным обвинение, когда обвинитель сознательно обходит факты, говорящие в пользу подсудимого?».[30]

«Долг каждого прокурора, которому государство доверяет выразить от­ношение общества к совершенному преступлению, помнить, что как бы низко ни пал человек, все же хотя и падший, но наш собрат, что если, быть может, и померкла в нем искра человеческого достоинства, то никогда она не может совсем погаснуть в человеке. Без злобы и увлечения судите это дело, и тогда суд ваш станет судом правды в полном значении этого слова, когда вы без ошибки, насколько это возможно суду человеческому, отделите правое от неправого, истину от лжи, и мы с уважением прекло­нимся перед вашим приговором, каков бы он ни был», — с такими слова­ми обратился к суду адвокат Превальский по делу Либермана.

Обвинитель обязан построить свои взаимоотношения с подсудимым так, чтобы тот, подобно игуменье Митрофании, мог сказать: «Прокурор обра­щался со мной, как человек с сердцем, он не глядел на меня как на осужден­ного, он смотрел как на обвиняемого, который может быть и оправдан».[31]

Говоря об этике прокурора, невозможно обойти вниманием и такой воп­рос, как достоинство прокурора при произнесении обвинительной речи. П. С. Пороховщиков писал, что недопустимо, когда прокурор обращается к присяжным: «Я ходатайствую о признании подсудимого виновным, я про-шу.у вас обвинительного приговора. Нищий может просить у имущего о подаянии, влюбленный пусть униженно ищет у хорошенькой женщины благосклонности. Но разве присяжные заседатели по своей прихоти дарят обвинение или отказывают в нем? Не может государственныйобвинитель просить о правосудии. Он требует его»5. От умения прокурора вести (дер­жать) себя на процессе, от его общей и профессиональной Культуры в определенной степени зависит, чтобы судебный процесс оказал предупре­дительное и воспитательное воздействие. Долг чести и достоинства проку­рора всем своим поведением проявлять уважение к суду как к органу правосудия.


Страница: