С учетом этой сложной ситуации неудивительно, что споры о референдуме касались не только желательности предложенной новой конституции, но и процедуры ее принятия. Б.Н.Ельцин выступал за референдум как за механизм демократического разрешения ситуации тупика и кризиса российской политики. Но его понимание ситуации не разделялось значительной частью общества. Разгон старого Совета разделил сторонников президента и самого Б.Н.Ельцина. Критика действий президента и его подхода имела широкое распространение. Не было сомнений в том, что распустив парламент, подавив его сторонников и призвав на референдум, Ельцин действовал насильственным методом по отношению к существующей конституции.

В дебаты вовлеклись и другие аспекты "демократии". Критики настаивали, что проект конституции, поставленный на голосование, содержал потенциальную опасность укрепления авторитаризма. Наращивалась власть президента и уменьшалась власть законодательного органа. Некоторые части проекта были двусмысленны в такой степени, что допускали возможность злоупотребления властью.

Наконец, общество оказалось в позиции, не оставляющей выбора,. поскольку старый Верховный Совет распущен, а его лидеры арестованы, возможная неудача в принятии новой конституции оставляет страну вообще без парламента. В этом случае заново сформированное Федеральное Собрание, избранное одновременно с проведением референдума, не имело бы основы для дальнейшего существования – новой конституции. Голосование за нее однозначно усиливало президентскую власть, голосование против могло вызвать такой же эффект, но в более сильном варианте. В связи с отсутствием конституции и нелегитимным парламентом президент мог объявить произвольный режим решения политического кризиса, по своему усмотрению.

Наряду с напряженностью общественного мнения по поводу демократичности предстоящего референдума существовало относительно независимое мнение о желательности референдумов вообще.

В марте 1991 года россияне решали голосованием вопрос об образовании поста российского президента. Одновременно они участвовали во Всесоюзном референдуме, предложенном Горбачевым по вопросу о сохранении СССР. Данный пункт был одобрен более 70% голосов. В апреле 1993 года был проведен четырехвопросный референдум относительно поддержки президента Ельцина, правительственной экономической программы, требования досрочных выборов в Верховный Совет и президента. Первые два пункта прошли, остальные не набрали требуемого количества голосов.

По данным Национальной службы новостей[10] в результате голосования не референдуме 25 апреля 1993 г. ответы избирателей на вопросы распределились следующим образом:

Складывается впечатление, что к декабрю 1993 года многие россияне просто устали от процедуры референдумов, а отчасти полагали, что это мероприятие – слабое средство влияния на принятие решений. Если пост президента был введен в России в результате голосования. то решение о сохранении СССР было менее эффективно. Спустя 10 месяцев страна распалась, последовав решению лидеров России, Украины, Белоруссии. Конкретные результаты апрельского референдума 1993 года также не совсем понятны: голоса, отданные Ельцину, не добавили исполнительной власти полномочий или ясности целей в проведении экономической программы. К декабрю популярность Ельцина существенно упала, что повлияло на проблематичность вопроса: может ли он сохранить уровень поддержки при повторении голосования. С учетом запутанности опыта референдумов представляется, что часть общественности была настроена скептически по отношению к референдуму, как к средству социальной консультации. Соответственно, значительное число россиян в декабре было настроено откровенно цинично по отношению к референдумам вообще. Причем независимо от того, что они думали о самих изменениях, предложенных для голосования.

Вообще же, если мы рассмотрим практику проведения референдумов, то часто возникает вопрос об их целесообразности. Обращение к помощи референдума в решении политически спорных проблем – популистская мера. Согласно этой концепции, обращение к народу, как к последней инстанции, имеет высшую силу и народ представляется способным и заинтересованным сделать выбор по предлагаемым вопросам.

В иных формах демократии меньше доверяют механизму референдума, причем по самым разнообразным соображениям. Считается, что масса менее всего способна на выработку трудных политических суждений, поставленные вопросы могут восприниматься как слишком сложные, или референдум вообще расценивается как механизм манипулирования общественным мнением, используемый политиками для достижения определенных целей.

2.2. Позиция относительно референдума

В течение двух-трех недель, включая период декабрьского референдума, проводились исследования общественного мнения, которые должны были выявить отношение респондентов к конкретному референдуму и к референдумам вообще. Для выявления ориентации людей относительно декабрьского голосования было предложен утверждение: "Референдум дал рядовым гражданам шанс участвовать в решении судьбы России". 22% опрошенных из трех регионов (а исследования проводились в Москве, Ставропольском крае, Республике Коми)согласились с этим, 35% оказались несогласными, и 43% воздержались от ответа.

Относительно желательности референдумов задавался вопрос: "Правда ли, что важные политические вопросы решаются не референдумами, а избранными политиками?". Утвердительно ответили 29%, 19% - отрицательно, и 45% воздержались от ответа. Количество тех, кто отклонился от ответа, является, очевидно, показателем нерешенности вопроса о природе референдума как демократического института.

Какова же типология групп опрошенных в целом?

1. Ответившие утвердительно на оба вопроса составляют 24% всех респондентов. Они считают, что декабрьский референдум придал простым людям значимую роль, а также убеждены, что данный институт вообще оправдан или, иначе, что избранные политики не могут сами решать важные вопросы.

2. Другая группа убеждена , что декабрьский референдум дал простым людям шанс участвовать в решении судьбы России и в то же время чувствуют, что важные политические вопросы могут быть решены только выборными политиками, а не посредством референдумов. Таким образом, они признают значение декабрьского референдума как средство вовлечения населения в процесс принятия важных решений, но не испытывают удовлетворения по поводу всего этого. К этой группе относятся 17% опрошенных.