Идеальной модели приватизации нет ни в одной стране. Опыт каждой из них выявляет как положительные, так и негативные последствия. В большей степени они детермированы исходной конкретной исторической обстановкой и социально-культурной средой: уровнем стабильности в обществе, развитостью системы правового регулирования и ее эффективностью; условиями экономического развития; уровнем госсектора; наличием развитой финансовой и банковкой системы; удельным весом среднего класса в социальной структуре; психилогией населения. Но даже при самым благоприятных стартовых позициях (они налицо в ФРГ) рамки приватизации объективно ограничены. Не следует строить иллюзий относительно возможностей в короткий срок выгодно и безболезненно распродать большую часть государственного имущества. Главным ограничителем здесь являются отсутствие необходимого капитала и неизбежные негативные социальные последствия, вызванные прежде всего высокими темпами роста безработицы. Переход от одного качества общества к другому практически невозможен без негативных последствий и непопулярных мер.

Эффективное и поэтапное проведение крупномасштабных операций по приватизации возможно при наличии и соблюдении особо важных условий, среди которых обеспечение широкого круга инвесторов, политический и социальный консенсус и постоянный и многопрофильный контроль со стороны госорганов в целях предотвращения злоупотреблений (взяточничество, коррупция, занятие ведущих позиций мафией). Как показывает практика разных стран, отсутствие хотя бы одного из названных условий заметно снижает и результаты приватизации. Поспешный или стихийный характер ее проведения, когда на месте разрушаемой старой экономической системы не успевают создать новую, может сделать этот процесс социально опасным. Поэтому прежде чем разрушать, следует выделить три группы предприятий: первая – те, которые можно и нужно продать, вторая – те, которые неизбежно должны сохраниться в руках государства в силу экономической рациональности и необходимости решения общенациональных для санирования предприятий неизбежна, как неминуемо и то, что вся ее тяжесть ляжет прежде всего на плечи тех, кто там работает. А нельзя ведь не считаться с очевидностью: каждый теряющий в ходе реформы работу становится ее противником.

Следует признать, что в долгосрочной перспективе в странах с высоким уровнем концентрации экономической мощи в руках государства неизбежно сохранится доминирующее положение госсектора. Его необходимо реформировать, лишить привилегий, которые вызывают убыточность, уравнять в условиях деятельности с частными предприятиями и перевести их на коммерческую основу.

Как бы ни был труден путь приватизации и как бы ни слабы объективные предпосылки ее проведения в нашей стране, проблема не в том, проводить ее или нет, она в другом: как это универсальное для всех стран средство перенести на российскую почву, не отвергая полезное, не строя социальных прожектов и вместе с тем учитывая реальное положение страны и ее национально-культурные традиции.

Российская приватизация – от первоначальной идей до рабочих программ ее реализации – тесно примыкает к идее первоначального накопления. Она исходит из довольно примитивной, но близкой интересам торгово-чиновничьей прослойки мысли, что богатый человек, даже если он не профессионал, будет заведомо лучше, эффективнее распоряжаться своими деньгами, чем профессионал, к этому подготовленный, имеющий немалый опыт, но оперирующий чужими средствами. Отсюда несложный вывод: сначала создать всеми правдами (это трудно) и неправдами (это легче) слой состоятельных людей, затем ждать, когда они, поняв, что деньги требуют не просто спекуляции, перепродаж, а производительной работы, направят их на общую пользу.

Впрочем, дело, конечно же, не в недомыслии. Как верно заметил российский министр внешнеэкономических сношений Петр Авен, нынешнее правительство состоит не из дебилов, а из людей с красными дипломами и ленинских стипендиатов[6]. И если они делают что-то не укладывающееся в рамки здравого смысла, то не потому, что не понимают, а потому, что вольно или невольно выражают точку зрения и интересы определенных слоев общества. В данном случае субъектов постсоциалистического («для себя») накопления.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Дерябина М. Приватизация в постсоциалистическую эпоху // Мировая экономика и международные отношения. 1992, № 8.;

2. Кузнецов В. Рынок и приватизация // Мировая экономика и международные отношения. 1992, № 7;

3. Курс экономической теории / Под ред. Чепурина М. Н., Киселевой Е. А. Киров, 1994. Гл. 24;

4. Рутгайзер В. Приватизация в России: движение «на ощупь» // Вопросы экономики. 1993, № 11.;

5. Сажина М. Разгосударствление и приватизация (материалы к лекции) // Российский экономический журнал. 1994, № 9.;

6. Турусова Л. Как идут за рубежом приватизационные процессы // Российский экономический журнал. 1992, № 7.;

7. Экономика и бизнес / Под ред. В. Д. Камаева. М., 1993. Гл. 3.

[1] По данным Л. Л. Вегера, максимальная эффективность общественного производства в европейских странах ОЭСР может быть достигнута при удельном весе госсектора в ВНП, равном 24,5% (при исключении Португалии и Ирландии, имеющих существенные отклонения от теоритической линии регрессии; здесь оптимум огосударствления снижается до 22%). На основании этих весьма приблизительных и, видимо, завышенных оценок оказывается, что в Португалии, ирландии, Греции, Испании и Италии (1981г.) уровень госсектора выше оптимального; в Норвегии и ФРГ – ниже; в Австрии, Дании и Швеции наблюдается полное соответствие (См.:Госсобственность; госкапитализм, привал\тизация: уроки истории и современность. Материалы конференции. М., 1991).

[2] Privatisierung – eine internationale Erfolgsstory: Modelle aus Deutschland Schweden, Gross britannien. Frankreich, Osterreich. – Wien, 1987. – S. 15 – 17.

[3] Госсобственность, госкапитализм, приватизация: уроки истории и современность. Материалы конференции. М., - 1991.

[4] Доля частных предприятий в ВНП (1989г.) колеблется в восточноевропейских странах от 20% (Польша) до 2,5% (СССР). При скорости процесса приватизации, подобной английской, вызвавшей сокращение госсектора на 5-6 процентных пунктов, к XXII веку здесь было бы приватизировано лишь 2/3 госпредприятий.

[5] Zwielicht im Udergang/ Wirtschaftswoche, -- Dusseldorf, 1991. 6 dez. N. 50. – S. 44.

[6] «Независимоя газета», 27.11.1992.