Краковский университет был в ту пору знаменит своим резко выраженным гуманистическим уклоном, направленным против средневековой схоластики. Сво­бодное, конечно, в известных пределах, и очень ожив­ленное общение между академическими, церковными и просто просвещенными деятелями через университет и небольшие научные общества создавало высокий интел­лектуальный потенциал, который не мог не оказать влия­ния на талантливого юношу. Здесь примерно с 1410 г. существовала кафедра астрономии и математики. В коперниковские годы в Кракове преподавал астрономию Ян Шеллинг из Глогува (Иоанн Глогувский, 1445— 1507), известный как разносторонний ученый, коммента­тор Аристотеля, таблиц планетных движений и верный продолжатель преподавания астрономии в духе антич­ной науки.

“Еще большую славу в преподавании астрономии Краковский университет приобрел благодаря деятельно­сти профессора Альберта Брудзевского (Войцех Бляр из Брудзева, 1445—1495), читавшего астрономию и ма­тематику с 1470 до 1490 г”[III]. В это время вышел в свет превосходный учебник выдающегося австрийского аст­ронома Г. Пурбаха (1423—1461) «Новые теории планет» (1472), содержавший свободное от вековых наслоений изложение геоцентрической теории строения мира как она была создана во II веке нашей эры античным аст­рономом Птолемеем. Комментируя это учение на сво­их лекциях, Брудзевский проявил немало самостоятель­ности, но не выходил за его пределы. Кроме того, он разделял учение парижского схоластика Ж. Буридана (1300—1358) о движении. Вопреки представлениям Ари­стотеля о том, что движение совершается под действием силы, непрерывно воздействующей на тело, Буридан утверждал, что для движения достаточно первоначаль­ного импульса.

Это было предвосхищение закона инерции. И ученик Буридана епископ Николай Орезмский (1325—1382) сде­лал отсюда выводы о движении Земли, но, убоявшись господствующей доктрины, отказался от них.

Уйдя с кафедры астрономии в 1490 г. на другую еще до поступления Коперника в Краковский университет, Брудзевский оставил учеников, которых и слушал Ко­перник, поэтому, если не прямо, то косвенно Коперник может считаться учеником Брудзевского. Именно здесь, в Кракове, были заложены у будущего астронома осно­вы точных астрономических и математических знаний, конечно, в духе старой геоцентрической теории. И здесь же Коперник приблизился к правильному пониманию природы движения. В последующие годы Коперник сде­лает из этого правильные выводы о движении Земли— то самое, на что не отважился Николай Орезмский!

Не закончив обучения в Краковском университете, Коперник вернулся домой в 1494 г., может быть, по вы­зову дяди, ставшего к тому времени епископом. В врийском капитуле имелась вакансия каноника, но Ко­перник на нее избран не был.

В 1496 г. он отправляется для продолжения образо­вания в Италию. Средства на это дает ему состоятель­ный Лукаш Ватценроде. Цель—получить степень докто­ра канонического права,—ту ученую степень, которая откроет молодому Копернику возможность для продви­жения вверх в церковной иерархии.

Но не это увлекает Коперника. Хотя в университете в Болонье он записался студентом на юридический фа­культет, все его интересы были сосредоточены в обла­сти астрономии, математики, древних греческих авторов. “В Болонском университете Коперник нашел выдающих­ся профессоров, имена которых в наши дни полузабы­ты, но главным фактором научного воспитания великого астронома был, вероятно, высокий научный потенциал в университетских городах тогдашней Италии”[IV].

В 1497 г. Лукаш Ватценроде добивается места кано­ника для своего племянника (его избирают заочно). Значительно меняется материальное положение Копер­ника, так как доходы каноника вармийской епархии вы­соки. В 1498 г. к Николаю Копернику присоединяется его старший брат Андрей, тоже вармийский каноник. Мо­лодые братья, свободные от уз, налагаемых церковным саном, ведут образ жизни, свойственный молодым лю­дям, и канониковских бенефиций им иногда не хватает. Известно, что впоследствии он нередко и с любовью к делу врачевал больных.

В самом начале 1506 г. он возвращается на родину, чтобы больше не покидать ее, и вступает фактически в капитул вармийских каноников, со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Годы учения, годы странствий кончились.

Каковы же были обязанности Коперника? Можно с уверенностью утверждать, что для него исполнение цер­ковных требований и служб могло быть необязатель­ным. Можно далее утверждать, что сам Коперник их не исполнял и даже, по-видимому, не имел права испол­нять, так как не носил священнического сана. Чаще дру­гих на каноников возлагались различные администра­тивные, хозяйственные и политические поручения, неред­ко длительные и нелегкие.

Местопребыванием вармийского капитула был город Фромборк с его великолепным собором, расположенным на берегу залива Фришгаф. Н. Коперник очень скоро покидает Фромборк. “По вызову Кукаша Ватценроде он в 1507 г. переезжает в епископскую резиденцию в замок Лидзбарк, где и проводит последующие 5 лет в роли врача своего дяди вплоть до смерти последнего в 1512 г.”[V]

В эти годы появляется первое печатное произведе­ние Коперника — совсем не астрономические «Нрав­ственные, сельские и любовные письма» Феофилакта Симокатты, византийского историка VII века. Коперник перевел их с греческого на латинский язык, доказав на деле, насколько хорошо он овладел греческим языком. Конечно, в научном отношении сентиментально-буколи­ческие письма Феофилакта интереса не представляли, но соответствовали гуманитарному образованию капиту­ла и епископа вармийского. Вероятно, именно по совету дяди он и опубликовал свои переводы в 1509 г. при по­сещении Кракова.

Коперник приехал в Лидзбарк зрелым 33-летним че­ловеком. Он был всесторонне образован—гражданское и каноническое право, медицина, греческие и латинские авторы, математика и прежде всего астрономия. В ту пору так было возможно! Но, быть может, еще более важным было то, что в годы странствий он общался со множеством знающих талантливых людей, окунулся в атмосферу подлинно научного обсуждения множества важнейших вопросов и как раз в ту пору, когда като­лическая церковь довольно благодушно смотрела на та­кие вольные рассуждения, не усматривая пока в них угрозы своему авторитету. В отдаленную Вармию Ко­перник принес с собой новые знания и дух Ренессанса. Он принес с собой скепсис в отношении космологических построений великого эллинистического астронома — Птолемея, но ни у кого из общавшихся с ним астрономов он не заимствовал ничего положительного, созидающего новую теорию—по крайней мере ни от кого из извест­ных нам. Казалось бы, что у своего дяди, в Лидзбарском замке, он располагал достаточным временем для научных размышлений. Но это было не совсем так!

В те годы Пруссия была ареной больших раздоров между Польским королевством и Тевтонским орденом. “Прошло столетие после того, как при Грюнвальде ли­товские, польские и русские полки наголову разбили ры­царей ордена. На Вармию и прилегающие к ней обла­сти Прибалтики суверенитет польского короля распро­странялся, но орденские руководители, опираясь на свои замки и отряды подвластных им рыцарей, не переста­вали разорять северные области Польши набегами и грабежами”[VI]. Они все еще назывались «крестоносцами» и имели полную возможность плести свои интриги при папском дворе. Польскому королю—хотел он или не хотел—приходилось с ними считаться, а передовым представителем польской короны в Пруссии был не кто иной, как умный и властный епископ вармийский, Лукаш Ватценроде. Коперник же был не только врачом, но и секретарем у своего дяди, сопровождая его везде и всюду.