Этот опыт показывает не только тесную взаимосвязь между структурами, отвечающими за активизацию потребности и эмоционального фона удовлетворения этой потребности, но и то, а это наиболее важно для нас в данной работе, что мотивация, как сложная структура, представлена в коре головного мозга самостоятельным нервным образованием.

Рассмотрим теперь структуру возникновения потребности и её актуализацию через действие, ведущее к её удовлетворению, то есть как происходит мотивация человека посредством следующей схемы: нужда – потребность – действие.

Нужда, как свойство жизни, является не усматриваемым, а реальным онтологическим состоянием организма, выражающим необходимость определенных изменений для своего носителя, а не для наблюдателя, то есть она всегда «нужда» для себя, а не только «нужда» для другого.

Компонент нужды – благо – это то, в чем организм нуждается, и что способно эту нужду устранить.

Но не все нужды живого организма способны привести его в состояние активности, направленной на их устранение. Для того, чтобы нужда была способной вызвать какие бы то ни было активные процессы, должны существовать специальные механизмы, способные эту нужду обнаружить до того, как наступают необратимые разрушительные ее последствия, то есть организм должен быть оснащен средствами выявления нужды. Также организм должен быть оснащен еще и механизмами, способными обеспечивать его необходимыми благами.

Потребность – представляет собой такую нужду живого организма, в отношении которой он вооружен специальными механизмами ее обнаружения и устранения. То есть потребность – это не только нужда, но и определенный закрепившийся (в фило-, и онтогинезе) способ ее удовлетворения.

Собственно потребность – это всегда потребность в чем-то, что на психологическом уровне потребности опосредованы психическим отражением, и при том двояко. С одной стороны предметы, отвечающие потребностям субъекта, выступают перед ним своими объективными сигнальными признаками. С другой стороны – сигнализируются, чувственно отражаются субъектом и сами потребностные состояния, в простейших случаях – в результате действия интероцептивных раздражителей. При этом важнейшее изменение, характеризующее переход на психологический уровень, состоит в возникновении подвижных связей потребностей с отвечающими им предметами. Дело в том, что в самом потребностном состоянии субъекта предмет, который способен удовлетворить потребность, жестко «не записан». До своего первого удовлетворения потребность «не знает» своего предмета, он еще должен быть обнаружен. Только в результате такого обнаружения потребность приобретает свою предметность, а воспринимаемый предмет – свою побудительную и направляющую деятельность функции, то есть становится мотивом.

Животные любого уровня развития – от простейших до человека, любого образа жизни в принципе одинаково успешно удовлетворяют свои биологические потребности, специфическими для каждого из них средствами. Скажем, образ жизни пчелы не требует повышения ее психических возможностей. Более того, это повышение было бы несовместимо с ее образом жизни и неминуемо привело бы ее к гибели. Необходимо было бы принципиально перестроить образ жизни, поведение, питание и т.д., причем, в процессе этой перестройки биологические потребности, как правило, страдают, а сам вид животного либо не выдерживает перестройки и вымирает, либо превращается в совершенно новый вид.

Принципиально новые мыслительные функциональ­ные возможности, которые возникают со становле­нием человека, обслуживают те потребности, которые оказываются в данный момент его жизни наиболее актуальными. В условиях первобытнообщинного строя эти способности нередко направлялись в основном на удовлетворение жизненно важных потребностей, преж­де всего потребности в пище. В этом случае удов­летворение элементов высших потребностей было как бы вплетено в единую деятельность; эти потребно­сти еще не выступали как относительно самостоя­тельные. Но даже в тот период улучшение условий жизнедеятельности, связанное с высвобождением функ­циональных возможностей и времени, превращало высшие потребности из потенциальных, скрытых в ак­туальные, имеющие собственное проявление в деятель­ности.

Как это ни парадоксально звучит, на первый взгляд, но новые психические возможности никогда не воз­никают ради более высокого удовлетворения прежних потребностей животного — они всегда возникали, как средство удовлетворения существенно иных, более тон­ких, более богатых потребностей. Это касается и че­ловека, у которого смысл жизни и потребности далеко не сводятся к чисто биологическим потребностям и даже эти последние имеют и социальную и эстети­ческую функции, т. е. не являются только и чисто биологическими.

Таким образом, высшие потребности и соответ­ствующие функциональные возможности возникли не как средство более совершенного удовлетворения тех же биологических потребностей; скорее наоборот, но­вые функциональные возможности обусловили посте­пенное становление, как новых потребностей высшего порядка, так и новых уже человеческих биологиче­ских потребностей.

Следует различать два аспекта вопроса о «первич­ности» и «вторичности» биологических и духовных потребностей: аспект временной последовательности их оформления как относительно самостоятельных в филогенезе и онтогенезе и аспект их структурно-функционального взаимоотношения. В первом аспекте биологические потребности действительно первичны: духовные окончательно оформляются несколько позже. Но зато во втором, наоборот, духовные потребности являются первичными, поскольку выполняют важней­шую смыслообразующую функцию человеческого со­знания в регулировании поведения, в управлении по­требностями (в том числе и биологическими), созда­вая при определенных условиях принципиальную воз­можность пр0едпочесть духовные высшие потребности биологическим, пожертвовать последними и даже жиз­нью ради той из высших потребностей, которую чело­век считает смыслом своей жизни.

И духовные, и биологические потребности имеют как минимальный, жизненно необходимый для чело­века уровень удовлетворения, так и более высокие, жизненно не необходимые, например «эстетические», уровни. Последние являются, так сказать, роскошью для человека, они возникают только при наиболее благоприятных обстоятельствах жизни. Но было бы неверным считать, что человек может позволить удов­летворение духовных потребностей только после значительного или полного удовлетворения биологиче­ских. В минимальной степени те и другие, по-види­мому, являются совершенно необходимыми для су­ществования человека. Но их содержательная роль, их функция в жизни человека и в его деятельности совершенно различны. Те и другие одинаково важны в конечном счете, в масштабе всей жизнедеятельно­сти человека, но в зависимости от конкретных об­стоятельств, от ситуации эти потенциально одинаково существенные потребности актуально могут прояв­ляться совершенно по-разному: в одних случаях ду­ховные отодвигаются на задний план, уступая место биологическим, в других — биологические уступают место духовным, причем это может наблюдаться не только в узких ситуативных рамках, но и в более широких масштабах жизнедеятельности, на протяжении длительного времени.