Необходимо найти ту область, где наука и религия не опровергают друг друга, а, наоборот, сливаются в поисках первоистока всех смыслов. Все коренится в человеческой душе, и психология как опытная наука должна не только устанавливать факты — она должна помочь современному чело­веку в поисках целостного мировоззрения, смысла жизни.

Клиника Бургхёльцли, расположенная на дальней окраине тогдашнего Цюриха (примерно в двух часах пешего хода от центра), представляла со­бой нечто вроде монастыря. Блейлер требовал от ассистентов не только высочайшего профессионализма, но и отдачи почти всего свободного вре­мени лечению пациентов. Ежедневно ассистенты должны были доклады­вать о состоянии больных, 2-3 раза в неделю обсуждались истории болез­ни новых пациентов; вечерний обход завершался в 7 часов вечера, а после этого ассистенты должны были писать истории болезни. Ворота клиники закрывались в 10 вечера, у ассистентов не было ключей. Одним из требо­ваний Блейлера был «сухой закон» — Юнг нарушит его лишь через 9 лет, да и то под настойчивые уговоры Фрейда (впоследствии он не будет себе отказывать в стакане вина раз-другой в неделю).

Первые полгода Юнг вообще провел в клинике затворником. Все сво­бодное время он тратит на 50-годичные тома журнала Allgemeine Zeit-schrift fur Psychiatric, знакомится тем самым с публикациями за полвека с начала современной клинической психиатрии. В автобиографии он подвер­гает психиатрию того времени самой резкой критике. Во многом эта кри­тика является обоснованной. Для понимания человеческой личности, будь она здоровой или больной, мало формул естествознания, не говоря уж о того сорта психиатрии, которая наклеивает ярлык того или иного «синд­рома» на пациента. Никто не признает хирурга в том, кто вызубрил учеб­ники, но не умеет оперировать; психиатры же нередко ограничивались постановкой диагноза, описанием симптомов в наукообразных терминах. Лечить сложные психические расстройства они и не думали, да и средств их лечения не было. Но если брать клинику Бургхёльцли времен Блейле­ра, то она дала Юнгу очень многое. Блейлер ориентировал молодых пси­хиатров на новые методы лечения, он, пусть с оговорками, принял впо­следствии психоанализ (не применимый, правда, к большей части его па­циентов-психотиков). Именно Блейлер обратил внимание Юнга на только что вышедшую книгу Фрейда «Толкование сновидений» - Юнг сделал по этой книге доклад на одном из заседаний в Бургхёльцли еще в 1901 г.

Работа Юнга в клинике шла во всех отношениях успешно В 1902 г. он защищает докторскую диссертацию, быстро идет по иерархической лест­нице и в 1905 г занимает место старшего врача — второе, после Блейлера, место в Бургхёльцли. Он заведует амбулаторией, где занимается психоте­рапевтической пракгикой, руководит лабораторией, в которой разра­батывает психологические тесты В это же время он получает звание при­ват-доцента и преподает на медицинскомом факультете местного университе­та. В автобиографии упоминается тот факт, что в 1902-1903 гг он пол­года стажировался во Франции у П.Жане. В феврале 1903 г он женился на Эмме Раушенбах, дочери фабриканта. С 1908 г. семья обосновывается в Кюснахте, где Юнг возводит по собственному проекту большой дом на берегу Цюрихского озера - здесь он будет жить до самой смерти.

Последователи, Фрейда до сих пор нередко повторяют обвинения, раз­дававшиеся еще в начале века из среды венских фрейдистов: Юнг, мол, «обокрал» своего учителя Фрейда и из украденных кусочков сложил соб­ственную систему. Обвинения эти просто несерьезны. Юнг был очень мно­гим обязан Фрейду, причем и в старости он повторял, что Фрейд был са­мой крупной личностью, с которой ему доводилось встречаться. Однако к моменту их встречи-в 1907 г. основные идеи Юнга уже сформировались, он, кроме опубликованной диссертации («К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов», 1902), выпустил две монографии, имевшие широкий резонанс среди психологов и психиатров. Одна из них была посвящена словесно-ассоциативному тесту, другая — «Психология Dementia Ргаесох» (1907), хотя писалась уже под известным влиянием идей Фрейда, и по своему клиническому материалу, и по подходу не была простым повторением психоаналитических идей. Переписка Юнга с Фрей­дом показывает, что поначалу он с большими сомнениями и оговорками соглашается лишь с отдельными положениями Фрейда, затем, с 1908 г. и примерно по конец 1911 г., сомнения отступают, чгобы с новой силой возобновиться при работе над первой доктринальной книгой Юнга «Трансформации и символы либидо».

В феврале 1907 г Юнг приезжает в Вену, беседует с Фрейдом тринад­цать часов без передышки - с этого начинается активная деятельность Юнга в зарождающемся психоаналитическом движении. Фрейд был не­обычайно заинтересован в помощи Юнга и ведомых им «швейцарцев» Как он писал в то время своему последовате1ю Абрахаму, без этой под­держки психоанализ может оказаться в гетто, как «еврейская наука», со стороны Юнга с его воспитанием, его научной и культурной средой требу­ется немалое мужество, когда он отстаивает психоанализ. Фрейд возлагает на Юнга огромные надежды, провозглашает его «кронпринцем», наделяет всяческими полномочиями. Юнгу приходится заниматься колоссальной организационной работой - он является президентом только что возник­шей международной психоаналитической ассоциации, главным редакто­ром ее журнала - и это помимо напряженной врачебной, научной и педа­гогической деягельности Так что Фрейд не из лести писал Юнгу, что «другого и лучшего продолжателя и завершителя моего дела я бы себе не желал», а потом озаглавливал письма: «Дорогой друг и наследник» По­нятен был и интерес Юнга к Фрейду - мыслителю крупному, смелому, сделавшему к тому времени в одиночку открытия, перевернувшие пред ставления о психологии и психотерапии.

Но различия в позициях по, целому ряду вопросов хорошо видны и по переписке в период 1908-1911 гг., когда Юнг полностью поддерживал Фрейда. Остаются открытыми вопросы об этиологии неврозов — сексу­альную теорию Фрейда он так до конца и не принял. Расхождения каса­ются и мировоззренческих вопросов. Для Фрейда и тогда религия была иллюзией, чуть ли не навязчивым неврозом человечества, на место кото­рой должна прийти наука. Юнг отвечал, что «религия может быть замене­на только религией». Фрейд призывал Юнга принять учение о сексуаль­ности как «укрепление против черной грязной ямы оккультизма», а для Юнга фрейдовское преклонение перед Эросом было не чем иным, как ре­лигией, слепой верой.

В личных отношениях этих двух выдающихся ученых слишком многое зависело, однако, вовсе не от научных или философских расхождений. Психоанализ осваивается не просто как совокупность научных знаний; врачующий должен сначала исцелиться сам, пройти курс анализа с учителем. Кстати, именно по инициативе Юнга в подготовку психоаналитиков был введен обязательный (и довольно длительный) курс «учебного анали­за». Но в те годы техника психоанализа только вырабатывалась, «подо­пытными» были сами аналитики, а потому на теоретические споры накла­дывались эффекты «переноса», эмоциональные конфликты и отношения окрашивались в цвета семейной драмы. Отсюда истерические припадки у терявшего сознание Фрейда, видевшего в стремлении Юнга к самостоя­тельности нечто вроде потаенного желания «отцеубийства». Сколько бы Юнг ни писал потом о своей полной духовной суверенности в тот период, и переписка с Фрейдом, и тяжелый психический кризис после разрыва го­ворят, что «семейная» привязанность была и у него. Ситуация станови­лась совершенно непереносимой и из-за открытого недоброжелательства к Юнгу венского окружения Фрейда — «придворные» интриги появляются повсюду, где возникает хоть какой-то «двор». Именно это окружение соз­дало впоследствии миф об антисемитизме Юнга. Вполне возможно, что явное охлаждение во взаимоотношениях произошло «с подачи» этого окружения Фрейда. Теоретические разногласия стали очевидными после выхода второго тома «Трансформации и символы либидо», но тон писем Фрейда резко меняется не после прочтения книги, а после поез­дки Юнга в США. Доброжелатели, как водится, довели до сведения Фрейда именно те места лекций, где Юнг развивал собственные идеи, а не исполненные благодарности Фрейду похвалы психоанализу в целом.