Раньше других восстали крестьяне в долине Верры. Под Эйзенахом отряд попал в западню: магистрат согласился сдать город, но пройти в во­рота позволил только вожакам, будто бы для пере­говоров. Их тут же взяли под стражу, а среди по­встанцев пустили слух, что близится кара, грозное войско ландграфа Гессенского уже на пороге. Мно­гие крестьяне предпочли вернуться домой.

В Лангензальце восстание началось с роспуска монастырей и изгнания клириков, верных Риму. Однако когда отряд мюльхаузенцев появился у его стен, требуя выдачи собственных беглых, горожан и монахов, ворота ему не открыли: насторожен­ность не помеха единомыслению. Здесь сказалась характерная для повстанцев черта: границы прохо­дили не только по земле, но и в сознании. Мюльхаузенцы действовали за пределами своей территории, а нарушал границы обычно вторгнувшийся неприя­тель.

Мюнцер надеялся, что по всей Тюрингии загу­дят набатные колокола, возвещающие о восстании. Из месяца в месяц он и его последователи проповедовали мысль о неминуемом перевороте, создавали союзы — будущие очаги восстания.

Лютер с ужасом наблюдал, как в Тюрингии разгорался бунт. Несколько раз он предостерегал: Мюнцер своим учением готовит мятеж. Затем снова взялся за перо. Страницы нового лютеровского памфлета «Против разбойных и грабительских шаек крестьян» отличались неистовой жестокостью: десятикратно заслуживают взбунтовавшиеся мужики смерти телесной и духовной. Три года грехов лежит на них: как клятвопреступники и непокорные поднялись они против своих господ, которым обязаны послушанием; как грабители и убийцы разо­ряют они монастыри и замки; мало того еще при­крывают Евангелием свои преступления. Мятеж подобен большому пожару, поэтому всякий, кто может, твердил Лютер, должен любым способом умерщвлять восставших.

Тем временем Мюнцер делал все возможное, чтобы стянуть во Франкенхаузен побольше сил. Особенно ему помогали альштедтцы. Под Франкенхаузеном собралось свыше 6 тысяч человек ¾ ни один отряд Тюрингии не был столь многочислен и единственный в Тюрингии имел свою собствен­ную программу, состоявшую из четырех пунктов. Содержание «12 статей» отразилось только в двух, где речь шла о свободе проповедовать слово Божье и о том, что лесные угодья, воды, пастбища и, охота должны принадлежать всем. Идеи Мюнцера были формулированы предельно сжато: князья обязаны снести свои замки, отказаться от титулов, чтить одного лишь Бога. Зато им отдавали все имущество духовенства, находившееся в их владениях, и возвращали заложенные имения. Суля светским властителям земли церковников, Мюнцер пытался склонить их на свою сторону. Два графа клятвенно согласились принять предложенные им статьи.

12 мая Мюнцер вступил во Франкенхаузен, хотя с ним было только 300 человек. Эрнсту Мансфельдскому, своему заклятому врагу, Мюнцер направил грозное послание: он обещал поднять подвластных графу горнорабочих и внушить мужество кресть­янам, собравшимся во Франкенхаузене. Дело шло к решающему сражению. В течение трех недель, с первого выступления в Лангензальце, повстанцы не встречали сопротивления.

Курфюрст Фридрих, старый и больной, не торо­пился применять силу и сдерживал Иоганна, свое­го брата. Однако Лютер убедил его, что все мя­тежники — грабители и убийцы, и тот сразу же после смерти курфюрста стал стягивать в Веймар войска.

Герцог Георг Саксонский не в пример Фридриху Мудрому сомнений не испытывал. 14 мая его го­ловной отряд вступил в стычку с защитниками Франкенхаузена, но успеха не добился. На следу­ющий день, 15 мая, повстанцы расположились на удобной возвышенности к северу от города. Отсю­да они направили послание князьям, в котором писали, что не хотят ничего, кроме «Божьего пра­ва», и охотно избегнут кровопролития. В ответ князья потребовали выдачи Мюнцера и его прибли­женных. Многие заколебались, но Мюнцеру уда­лось убедить крестьян: Господь отобрал у правите­лей власть и отдает ее бедному люду. Во время его выступления на небе засияла радуга. А ведь она как символ мюнцерова союза была изображена на его хоругви!

Пока Мюнцер проповедовал, а крестьяне диви­лись небесному знамению, враги окружили их. К князьям послали пленника-дворянина, прося поща­ды. Те снова потребовали выдать Мюнцера. Кре­стьяне ответили, что сделают это при условии, если на диспуте его кто-либо победит. Князья настаива­ли на своем.

И тут на крестьян обрушились первые залпы пушек. Они пели мюнцеров гимн, когда ядра стали разносить укрепления, наспех сооруженные из во­зов. Началась паника. Сопротивляющихся и бегу­щих убивали беспощадно. Резня продолжалась и на улицах города. Около 5 тысяч крестьян было уничтожено, 600 взято в плен. Раненый Мюнцер был передан Эрнсту Мансфельдскому и подвергнут пыткам.

Мюльхаузен на унизительных условиях сдался на милость победителей. 54 человека, в том числе Мюнцера, казнили.

Этой победы князей было достаточно, чтобы по всей Тюрингии и в соседних землях отряды по­встанцев стали неудержимо таять. Если пламя вос­стания не распространилось дальше на север и вос­ток, то в значительной степени из-за разгрома под Франкенхаузеном. Хотя в отдельных районах во­оруженные выступления продолжались летом и осенью 1525 г. (Пруссия, Верхняя Швабия), а в Зальцбурге и Тироле — и в следующем году, совре­менники считали, что поражение повстанцев под Франкенхаузеном и резня, учиненная князьями, внявшими призыву Лютера, фактически положили конец великому восстанию.

Реформацию и Крестьянскую войну многие ис­торики называют раннебуржуазной революцией в Германии и обычно датируют 1517—1525/26 гг., поэтому разгром мятежных крестьян толкуется как конец раннебуржуазной революции. Однако подоб­ное мнение может быть принято лишь в том случае, если под «буржуазной революцией .№ 1» понимать только события, разыгравшиеся на территории им­перии, да и то с оговоркой, что поражение Кресть­янской войны было концом «критического эпизода» этой революции, но отнюдь не самого революци­онного процесса, продолжающегося и в Германии (уже в иных формах), и в других странах.

Западная Европа знала немало крупных кресть­янских движений, но ни одно из них по своему размаху и значению не может сравниться с восста­нием 1525 г. Огромные территории — от Швейца­рии и альпийских земель до отрогов Гарца и Руд­ных гор — были охвачены мятежами. Во многих районах к восстанию присоединилась большая часть населения, способного носить оружие. Это сразу же выявило трудности, которые редко удава­лось преодолевать: не хватало ни снаряжения, ни людей, могущих слить разрозненные выступления в единый и целенаправленный революционный поток.

Особую остроту приобретали восстания на зем­лях, принадлежавших церкви: раздавались призы­вы секуляризировать церковные имущества и изба­виться от подчинения духовным феодалам. По от­ношению к светским владетелям тоже проявлялась достаточная решительность. Крестьяне настаивали на уничтожении феодальной эксплуатации или по крайней мере требовали значительных послабле­ний. Восстание приобретало наибольший размах там, где дальновидные вожди осознали необходи­мость выступать в единстве с другими оппозици­онными силами. Но тем не менее оно потерпело поражение.