Карамзин быстро становится известен. Выходят «Бедная Лиза», повесть «Остров Борнгольм». Затем – поэтические альманахи «Аониды», «Аглая». Люди читают, но все громче слышна критика. И не только от «старожил», недовольны и старые друзья из кружка Новикова. Слишком свободный, легкий язык. Слишком свободные взгляды. Упрекают и за то, что Карамзин не скрывает своей дружбы с женщиной, которая старше него.

А в это время французкая революция бушует. Взят штурмом королевский дворец, приговорен к смерти король, разрушены города, восставшие против революции. Освободительное движение превратилось в террор. Европа объявила Франции войну. Императрица Екатерина, узнав казни короля Людовика, слегла. А Карамзин, что испытывал он, узнавая о Франции? Карамзина нельзя назвать революционером, однако первые годы революции внушали ему надежду на то, что восторжествует справедливость и светлые идеалы человечества. Но следующие годы революции ужаснули его. Это было и его крушение надежд.

Мрачный период жизни Карамзина: смерть друга, несчастная любовь. На престоле Павел 1, вновь гонения на литераторов. Из письма к Дмитриеву 30 декабря 1798 года[7] ясно, что Карамзин серьезно задумывается о новом путешествии, куда более дальнем, чем предыдущее: в Чили, или на Филиппины.

Но ситуация вновь меняется. Гибнет Павел 1, у власти Александр 1. Смягчается режим, литература и литераторы могут вздохнуть свободнее. 1801 год – женитьба на Елизавете Протасовой, которую (как пишет сам Карамзин) он уже давно знает и любит. Кажется, к нему вновь возвращается вера в собственное счастье, но

Смерть любимой жены. Затем, Карамзин официально назначен императором на должность историографа в 1803 году. Насколько радостно для Карамзина это событие? Он становится историографом до конца своих дней. Ему назначено жалованье, у него – новые обязанности. Можно забыть о мечтах путешестии, о журналистике, о литераторстве. Начало новой жизни, а Карамзину тогда 37 лет.

Начинается жизнь Карамзина историка.

Стоит заметить, что Карамзин и до того интересовался историей. В «Письмах русского путешественника» он рассуждал о том, что у России нет хорошей писаной истории, и из-за этого она кажется менее интересной, чем все остальные. Карамзин, как известно, предлагал историю «одушевить» и «раскрасить», ненужное сократить, «но все черты, которые означают свойство народа Русского, характер древних наших героев….описать живо и разительно»[8] - в то время он был явно преисполнен патриотизма. Были написаны также несколько иторических повестей: «Марфа-посадница», «Наталья, боярская дочь». Карамзина, видимо, все больше и больше интересовала история. Но без помощи правительства серьезное ее изучение для Карамзина было невозможно. Было написано письмо к товарищу министра народного просвещения М.Н. Муравьеву, а результат нам уже известен.

«История государства Российского»

Вместе с официальным званием историографа Карамзин получил уникальную возможность – доступ к ранее закрытым и неизвестным архивам и рукописям. Но писать такой труд одному было нелегко, ведь до этого Карамзин был литератором, а не ученым. Быть может ожидали, что Карамзин будет избегать серьезной, сугубо ученой информации. Однако его повествование с самого начало делилось на две части: живой литературный рассказ и ссылки, примечания на летописи. Огромное количество летописей. Неудивительно, что Карамзину помогали. Рукописи и документы искали, отбирали и доставляли прямо к нему домой специальные сотрудники, возглавляемые начальником Московского архива министерства иностранных дел и знатоком древности А.Ф. Малиновским.

Можно ли считать, что от того заслуга Карамзина стала меньше? Среди помощников Карамзина были будущие ученые, они присылали отзывы и замечания на готовые тома. И не только они. Помогали советами и Державин, и Александр Тургенев. Карамзин же собирал воедино всю информацию, обрабатывал и писал. Он был творцом, хотя без посторонней помощи его творение никогда бы не появилось на свет.

Работа над «Историей» длилась более двух десятилетий – с 1804 по 1826 год. К 1820 году «История государства Российского» вышла на французском, немецком, итальянском языках. Как опытный журналист Карамзин не собирался выдавать свой труд публике отдельными частями, а хотел представить целое. Поэтому только в 1818 году русский читатель получил первые восемь томов «Истории», повествовавших о древнем периоде России.

«Последний летописец»

Карамзин, обратившись к истории, вынужден был вырабатывать особый жанр для своего повествования. Его жанр это своеобразная самонастраивающаяся модель, на которую влияли и опыт писателя, и привлекавшиеся все новые и новые материалы, требовавшие и нового освещения.

Карамзин отказался от художественного вымысла, а потому не мог воспользоваться каким то одним из традиционных литературных жанров. Нужно было выработать такую жанровую форму, которая бы соответствовала реальному историческому сюжету, оказывалась способной вместить громадный и разнообразный фактический материал, входивший в «Историю», и, главное, давала писателю широкую свободу в выражении своей позиции.

Но вырабатывать не значило выдумывать, Карамзин решил быть последовательным и в выработке жанра он опирался на национальную традицию. И тут решающую роль сыграла летопись. Ее главная жанровая особенность – синкретизм. Летопись свободно включала в свой состав многие произведения древнерусской литературы – жития, повести, послания, плачи, и т.д. Синкретизм стал организующим принципом карамзинской «Истории». Писатель не подражал, продолжая летописную традицию. Авторская позиция, разделенная на два начала - аналитическое и художественное, объединяла весь вводимый в «Историю» материал, определяла включение в виде цитат или пересказа входивших в летописи житий, повестей, легенд и «чудес» и самого рассказа летописца, который или сопровождался комментариями, или оказывался слитым с мнением создателя «Истории». Летописный синкретизм – такова главная особенность жанра «Истории государства Российского».

Есть основания полагать, что замысел «Истории» созрел в недрах «Вестника Европы». Об этом свидетельствовало все возрастающее на страницах этого журнала количество материалов по русской истории. Замысел «Истории» должен был показать, как Россия, пройдя через века раздробленности и бедствий, единством и силой вознеслась к славе и могуществу. Именно в этот период и возникло заглавие «История государства». В дальнейшем замысел претерпевал изменения. Но заглавие менять уже было нельзя. Однако развитие государственности никогда не было для Карамзина целью человеческого общества. Оно представляло собой лишь средство. У Карамзина менялось представление о сущности прогресса, но вера в прогресс, дававший смысл человеческой истории, оставалась неизменной. В самом общем виде прогресс для Карамзина заключался в развитии гуманности, цивилизации, просвещения и терпимости. Основную роль в гуманизации общества призвана сыграть литература. После разрыва с масонами Карамзин полагал, что именно поэзия и романы будут средствами цивилизации. А средством этих средств должен был выступить язык. Не сухие нравственные проповеди, а гибкий, тонкий и богатый язык. Для этого язык надо было изменить. Реформа языка призвана была сделать русского читателя цивилизованным и гуманным. А после перед Карамзиным вставала другая задача – сделать его гражданином. Для этого, считал Карамзин, надо, чтобы он имел историю свой страны. Надо сделать его человеком истории. Именно поэтому, Карамзин стал историком. Истории у государства нет, пока историк не рассказал государству о его истории. Давая читателям историю России, Карамзин давал России историю. Бурные события прошлого Карамзину довелось описывать посреди бурных событий настоящего, в канун 1812 года Карамзин работает над VI томом «Истории», завершая конец XV века.