В отличие от большевиков, использовавших схожие методы управления обществом, фашисты не ставили под вопрос принципы частной собственности, рынка, наёмного труда. Они выступали за «здоровый и производящий» «национальный» капитал в противовес «паразитическому» и «антинациональному». Интересы различных общественных слоёв и классов, в частности предпринимателей и наёмных работников, считались не противоречащими друг другу, а взаимодополняющими, что должно быть закреплено в виде соответствующей организации.

ЕДИНСТВО НАЦИИ И КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО. Одной из базовых в идеологии фашизма была идея единства нации-государства. Каждой социальной группе с общими экономическими задачи (прежде всего предпринимателями и трудящимся одной и той же отрасли) надлежало образовать «корпорацию», или «сословие». Социальное партнерство труда и капитала объявлялось основой производства в интересах нации.

Немецкие нацисты провозгласили труд (включая предпринимательство и управленческую деятельность) социальным долгом, охраняемы государством. «Первая обязанность каждого гражданина государства, – гласила программа нацистской партии, – трудиться духовно и физически ради общего блага». Социальные отношения должны зиждется на «верности между предпринимателем и коллективом, как между вождём и ведомыми, для совместного труда, выполнения производственных задач и на благо народа и государства».

В рамках фашистского корпоративного государства предприниматель рассматривался как «вождь производства», ответственный за него перед властью. Наёмный работник обязан был проявлять усердие, поддерживать дисциплину и заботиться о повышении производительности труда. Не повинующихся или сопротивляющихся ждало жестокое наказание. Со своей стороны государство гарантировало право на труд, право на отпуск, пособия, премии, страхование и т.д. Подлинный смысл системы сводился к тому, чтобы работник отожествлял себя со «своим» производством через «национально-государственную идею».

Представления о желательности сословной структуры общества фашисты заимствовали у консерватизма. Однако они, в отличие от консерваторов, делали ставку на постоянную активность масс, направляемых государством.

ТОЛЬНАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ. Фашистские режимы стремились опереться на широкие народные массы, пронизанные обязательной для всех идеологией. С помощью разветвлённой сети корпоративных и воспитательных учреждений, массовых собраний, торжеств и шествий государство старалось полностью преобразовать самую сущность человека, покорить и дисциплинировать его, захватить и контролировать его дух, сердце, волю и разум, формировать его сознание и характер, воздействовать на его поведение. Пресса, радио, кино, спорт, искусство были целиком поставлены на службу фашистской пропаганде, признанной мобилизировать массы на решение политических, производственных и военных задач. Эрнст Юнгер пророчески восклицал в 1930 г.: «Достаточно только окинуть взором всю нашу жизнь, во всей её… безжалостной дисциплине, с её дымящимися и пылающими районами… с многомиллионными городами, чтобы, исполнившись удивления, понять: здесь нет ни одного атома, который не находился бы в работе, да и сами мы, в сущности, отданы во власть этому неистовому процессу!» Впрочем, существовало и другое мнение. Немецкий философ Мартин Хайдеггер (1889-1976), говоря о попытках фюрера мобилизировать нацию с помощью публичных истеричных выступлений, замечал, что фашизм – непрерывный скандал.

ПОПУЛИЗМ[3]. Фашисты, обращаясь к разным общественным группам, говорили именно то, что встречало сочувствие этих групп. Но далеко не всегда сами верили в то, что говорили. Следует отметить у них наличие жёсткого идейного ядра и мягкой идейно-пропагандистской оболочки, позволявшей влиять на общество. Популизм стал важнейшей частью политики фашистов, без него была бы невозможна тотальная мобилизация.

Первоначально программы фашистских движений содержали ряд предложений, направленных против крупных собственников, концернов и банков. Реализация этих предложений должна была существенно улучшить положение мелкого бизнеса, создать социальное государство, ликвидировать нищету и даже позволить рабочим участвовать в управлении производством. Так, итальянские фашисты обещали в 1919 г. ввести прогрессивный налог на доходы, конфисковать часть прибылей крупных предпринимателей, установить восьмичасовой рабочий день, обеспечить участие рабочих в управлении фабриками, национализировать некоторые заводы. Германские национал-социалисты в 1920 г. требовали уничтожить «процентное рабство», финансовую ренту, прибыли монополий и крупные универмаги, что создало бы благоприятные условия для мелких предпринимателей. Они также выступали за участие рабочих в прибыли предприятий, конфискацию доходов спекулянтов, огосударствление крупных частных компаний и ликвидацию безработицы. На практике всё оказалось иначе.

В 1921 г. Муссолини призвал к «разгрузке» государства от хозяйственных задач, к приватизации путей сообщения и средств связи. Он отказался от большинства своих обещаний по созданию социального государства. В конце 20-х – начале 30-х гг. дуче вновь выступил за усиление государственного вмешательства в экономику. По-прежнему, считая частную инициативу фактором, «наиболее действенным и полезным для национального интереса», он расширял участие государства там, где считал деятельность частных предпринимателей неэффективной. Наёмных рабочих так и не допустили управлению фабриками, а в 1927 г. запретили забастовки. Вскоре, после того как итальянские фашисты пришли к власти, они ввели восьмичасовой рабочий день. Но уже в 1926 г. в некоторых отраслях промышленности он был отменён.

В Германии после победы нацистов несколько сотен тысяч мелких собственников получили должности в бюрократическом аппарате государства. Однако партия отказалась от лозунгов, направленных против большого бизнеса, и пошла по пути сращивания предпринимательской и финансовой элиты с партийной верхушкой. Недовольных во главе с лидером штурмовых отрядов Эрнстом Рёмом уничтожили в 1934 г. Социальное государство было создано, а безработица ликвидирована. Но наёмные работники лишились права на забастовку, которое имели при демократии, а рабочий день в среднем длился 12 часов.

Огромную роль в нацистской пропаганде играли утверждения о необходимости ограничить рост и влияние крупной промышленности и городов, о защите интересов села, подвергавшегося эксплуатации со стороны городских спекулянтов. Поверив антииндустриальным и антиурбанистическим лозунгам, крестьянство (составлявшее 29% населения Германии) оказало поддержку нацистам. Эти же лозунги привлекли часть интеллигенции и студенчество.

Такого рода настроения выразил выдающийся немецкий публицист и поэт Готфрид Бенн, объясняя, почему он поддержал нацистов в 1933 г.: «Народ – это так много! Своим духовным и экономическим существованием, своим языком, своей жизнью, своими отношениями с людьми, всеми своими мыслями и представлениями я обязан прежде всего моему народу. Из него вышли предки, в него возвратятся потомки. И поскольку я вырос в деревне, среди полей и стад, я ещё знаю, что такое Родина. Большой город, индустриальное общество, интеллектуализм, все тени, которые отбрасывает эпоха в моё сознание, вся мощь этого столетия, которой я предстою в моём творчестве, – бывают мгновения, когда вся эта вымученная жизнь исчезает и не остаётся ничего – только равнина, простор, времена года, земля, простое слово «народ». Вот откуда моя решимость предоставить себя в распоряжение того, чему Европа… отказывает в малейшее признании. Пришла пора испытаний, общество сплотилось, и теперь каждый, и в том числе литератор, в одиночку и сам для себя должен сделать выбор: личные пристрастия или равнение на государство. Я выбрал последнее и связал свою судьбу с этим государством…» в этом высказывании причудливо смешались привязанность к малой родине, к солидарным и природосообразным формам существования человека и стремление полностью отождествить свои интересы с многомиллионным немецким народом (растворившись в нём) и германским государством, якобы являющимся проводником воли и интересов этого народа.