Мышкин не сознает свое решение жениться на Настасье Филипповне как выбор, исключающий другое чувство, другие отношения. Герой совершает ответственный шаг в своей жизни, который воспринимается окружающими его людьми и всем Павловским обществом именно как «невозможный выбор», как нигилистический вызов обществу — родовой князь бросит невесту генеральскую дочь и женится на «потерянной женщине».

Умный и сочувствующий князю Евгении Павлович Радомский тоже видит в поступке князя ложный и опасный выбор, совершившийся от самообмана, от заблуждения чувств, оттого что он попал под власть «условно-демократических идей», под обаяние «женского вопроса». Он поражен, услышав от Мышкина, что тот любит обеих женщин и страдает от обид, нанесенных той и другой. Удивлением Евгения Павловича автор акцентирует то, что его герой по существу не совершает выбора. Он поступает так, как в сложившихся обстоятельствах он только и мог поступить, чтобы остаться верным «закону христианского милосердия».

Вопрос о вере, о природе человека и идеала, о структуре жизни воплощается и развивается на разных уровнях повествования, что значительно расширяет и углубляет контекст оценки героя, оценки его убеждений и верований. В третьей части беседа с Евгением Павловичем об извращении понятий и убеждений (I глава третьей части), рассуждения Лебедева о “веке пороков и железных дорог” (IV глава), исповедь Ипполита с его размышлениями о природе и картине Ганса Гольбейна-младшего “Мертвый Христос” (V – VII главы); разговор князя с Аглаей на зеленой скамейке (VIII глава), и случай с генералом Иволгиным (IX глава) на разных уровнях раскрывают проблему несоответствия идеала действительности, выводят эту проблему на уровень “вечных” и “проклятых” вопросов, которые пытается решить человечество на протяжении всей своей истории. Реальные судьбы героев, в орбиту которых оказывается втянут князь Мышкин, становятся жизненной проверкой состоятельности его дела.

Вера князя в человека — это своего рода “односоставность” со всеми ее положительными свойствами и глубочайшим несоответствием веку “пороков и железных дорог”. В действительности она ведет героя к подмене реальности иллюзией (званый вечер у Епанчиных), краху личной жизни (свидание Аглаи с Настасьей Филипповной), провалу дела спасения и воскрешения человека и гибели героя (финальная сцена романа). Какие акценты расставляет автор в связи со всеми этими событиями?

В эпизоде званного вечера у Епанчиных (VI-VII главы) оценка героем светских гостей по сути принципиально не совпадает с оценкой их автором: “Ему и в мысль не могло прийти, что все это простосердечие и благородство, сострадание и высокое собственное достоинство есть, может быть, только великолепная художественная выделка. Большинство гостей состояло даже, несмотря на внушающую наружность, из довольно пустых людей, которые, впрочем, и сами не знали, в самодовольстве своем, что многое в них хорошее — одна выделка, в которой притом они не виноваты, ибо она досталась им бессознательно и по наследству. Этого князь и подозревать не хотел под обаянием прелести своего первого впечатления”. Гости Епанчиных являются воплощением светских норм жизни, системы ценностей, принятой в свете. Они живут внешними формами (чинами, богатством, происхождением и т. д.), оторванными от настоящих источников человеческого бытия, веры и любви. Мерилом авторской оценки здесь является та система ценностей, воплощением которой является князь Мышкин. И тем трагичнее звучит авторская оценка ситуации: “И вот все-то это общество князь принял за самую чистую монету, за чистое золото без лигатуры”. Ложное, обманчивое впечатление князя сопоставляется с истинным положением вещей, что и обнажает разительное несоответствие того, во что хочет верить герой, действительному положению вещей. Сон князя, который приснился ему накануне и которому он сразу постарался не поверить, оказывается реальней действительного впечатления героя. В этом повествовательном контексте разворачивается внешний монолог героя, в котором он высказывает свои заветные мысли.

Монолог князя о “католичестве” продолжает столь важную для романа тему “извращения идей и понятий” в современном мире (исследователи отмечали, что идеи, которые высказывает в этом монологе герой, близки и сходны с идеями самого писателя). Князь Мышкин касается сути одного из важнейших вопросов, поднятых в этом романе, вопроса о причинах потери современным человеком веры в Бога, веры в Христа, об истоках атеизма и социализма. Спасение князь видит в “нашем Христе” (“Надо, чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они не знали!”). Но эта длинная тирада против католичества выглядит немного странно в контексте всего произведения. Надо признать, в данном случае мы сталкиваемся с одним из самых “темных” мест в романе. Здесь католицизм превращен Достоевским в такого же козла отпущения за грехи всего христианства, как инородцы за грехи России. Этот голос в Достоевском жил, и он должен был вырваться. Но не устами князя. Мышкину скорее впору бы любовь к России, от которой расширяется сердце и не остается в нем никакой ненависти. Когда Князь Мышкин говорит, что красота спасет мир, он не рассуждает, не мечтает. Это неопровержимый личный опыт. Разумеется, совершенно не убедительный для остальных, для тех кто не умеет так смотреть. Но он в самой глубине своей болезни принял руку, протянутую с неба, и эта рука день за днем вытягивала его и, наконец, вытянула. Не к тому, что называется нормой, - а мимо, мимо, прямо к порогу ослепительного чувства полного бытия…

Заключение

…то, что большинство называет почти фантастическим и исключительным, то для меня иногда составляет самую сущность действительного. Я не за роман, а за идею мою стою.

Ф.М. Достоевский

Не было писателя более страшного по своим бездонным глубинам, чем Достоевский. Он сам - своего рода мученик за правду, но также беспощадно заставляет мучиться и своего читателя. Писатель-пророк проводит нас через самое пекло человеческих страданий, в котором трудно остаться живым. Идеальный христианский герой в интерпретации Достоевского становится для нас дорогим, чудесным, несбыточным, как и для самого Достоевского, который сам больше всего любил именно этот роман и именно этого героя - своего князя Христа. Пусть у него герой и неправдоподобный, но духовно реальный. Трагичны идея и музыка Достоевского в романе «Идиот», но есть над ними еще и сверхреальность бытия Богочеловека, в которого сам автор верует, как в Спасителя, и в этой вере - свет, воссиявший над тьмою великой, заполняющей пространство гениального романа. Сверхидея произведения - сама вера Достоевского в Воскресшего Христа Богочеловека, поэтому, несмотря на удушающий духовный мир книги, и на то, что не остается в конце ее никакой надежды на счастье человека в этом мире, - все же она ни в коей мере не мрачна и не безысходна: есть вера в то, что из этой бездны выход один - ко Христу - Сыну Божию! Никогда для него не закрывался образ Божий в человеке. Не закрывался потому, что всюду его открывала любовь. Эта любовь сохраняла Достоевского от пессимизма. Она сохраняла его от испуга и страха. Он веровал от любви, не от страха. Пред духовным взором Достоевского всегда стоял образ Христа. И он свидетельствовал о бесконечности Божественной любви к человеку. Невозможно человеку вступать в спор с Богом и умалять Божественное свидетельство о человеке своим отчаянием или сомнением.