Но на книги нет денег. Брайан — уже рабо­чая сила, с которой можно урвать шиллинг-другой, чтобы накор­мить и одеть братишку или купить лишнюю бутылку пива. Тошный безработный быт, жизнь людей, обреченных заниматься нелюбимым делом или вести нищенское существование на пособие, засасывает Брайана. Подрастая, он убеждается, что люди, окружающие его - и его несчастные родители, и их соседи, и его друзья — это на самом-то деле люди очень хорошие, мужественные, стойко перено­сящие свою участь, отзывчивые, готовые в трудную минуту помочь друг другу, ценящие товарищество и заботливо выращивающие его в своих детях, — отличные люди, но уж очень загнанные, доведен­ные до молчаливого отчаяния жизнью «на пособие».

Часть третья — «На краю пропасти» — показывает Брайана на этом новом пути: повинуясь стремлению вырваться из душной бес­перспективной жизни дома, он раньше срока записывается в армию и оказывается в Малайе — на полуострове, охваченном ожесточен­ной борьбой против английского колониализма. Силлитоу обращает­ся к двойному плану повествования. Один план — это солдатские будни радиста Брайана Ситона; это и есть тот «край пропасти», на который привела его тошная и темная жизнь в старом Ноттингаме. Другой план – цепь воспоминаний, продолжение рассказа о том, как в Брайане зрел человек, способный вырваться из душащего кольца «жизни на пособие», изображение того, как Брайан осмысляет свое недавнее прошлое.

Из этого второго плана мы узнаем о том, как в Брайане начало нарастать чувство протеста против окружающей его постной и тусклой действительности. Как он полюбил Полин и в первый раз ощутил в себе желание и способность нести ответственность за чужую судьбу — решил жениться на Полин. Полин — прекрасный образ, полный достоинства, женственности, страсти. Это большая удача Силлитоу. Но это и удача Брайана — то, что Полин поверила в него и пошла с ним по нелегкой жиз­ненной дороге, готовая к лишениям и трудностям, которых не мо­жет не быть в жизни молодой солдатки, дожидающейся мужа из далекой колонии, где кипит беспощадная война. Домашний мир Брайана, полный теплых и трогательных воспоминаний, — теперь, с далеких постов, затерянных в джунглях Малайи, он представляется ему таким, — резко контрастирует со всем тем, что окружает его и новой для него стране.

Брошенная бездарными британскими генералами на произвол судьбы в первые же месяцы войны на Тихом океане, Малайя ге­роически сопротивлялась японскому нашествию. Силлитоу изображает один из эпизодов этой еще незаконченной войны, длящейся уже десятилетия. Прекрасный экзотический мир полуострова омрачен и изувечен войной, растоптан британской солдатней. Прекрасно море и небо, горы и пляжи Малайи, но на нее пала тень войны, все разрушающей, все уничтожающей, безнадежной.

Он может погибнуть за дело, которое презирает. Обо всем этом его предупреждала китаянка Мими. Мими с ее стихами о голубом маке, начертанными на песке, с ее сложной духовной жизнью, более богатой, чем жизнь Брайана, а во многом и непонятной ему, — открытие целого мира, для него нового и прекрасного, чужого, но вызывающего желание понять его. Как и Брайан, Мими любит стихи, остро чувствует природу, умеет ценить сильное впечатление, яркое переживание. По существу, она грустный и ласковый поэт в душе, и это привлекает к ней Брайа­на. Сближение с нею, их любовь, душевное благородство Мими подготавливают почву для того поворота, который происходит в Брайане. В истории духовного развития Брайана Мими играет очень большую роль. Она прямо и откровенно, даже резко спра­шивает о его отношении к войне, к освободительному движению в Малайе — обо всем том, о чем он сам боялся заговорить с собой. Мими предостерегает Брайана, советует ему убраться подальше из мест, где может решаться судьба Малайи.

Часть четвертая называется «Джунгли». Сейчас идет бой в джунглях Вьетнама. Вот он, момент выбора, неотвратимо прибли­жавшийся к Брайану. Как он ни отмахивался от него, как ни каза­лось ему, что он может остаться солдатом, не принимая участия в событиях, кипящих вокруг него, все это оказывается жалкими иллюзиями. Это жестокая правда освободительной войны, и Брайан понимает, что его смерть в джунглях будет заслуженной, что он несет ответственность за преступления оккупантов в Малайе.

Но он и сам избегает смерти, и щадит партизана, благополучно ускользающего от английского патруля. Однако эта встреча ли­цом к лицу с тем, кому он сочувствует и кто, вместе с тем, может и должен его убить, переживается Брайаном как решительный пе­релом в его отношении не только к Малайе, но к жизни в целом. Когда Брайан, посланный стрелять в партизан-коммунистов, отпускает пленного малайца, он делает это не только благодаря проснувшейся в нем человечности. Если он еще не знает до конца, как переустроить жизнь, но, в отличие от Артура, уже начинает искать пути к этой перестройке, перестает быть пассивным ору­дием в руках ведущих войну империалистов. В сознании Брайа­на созревает ощущение братства людей труда, каков бы ни был цвет их кожи.

Суровый урок, полученный им, оказывает решительное воздействие на его медленно пробуждающуюся душу. Брайан сделал выбор, он осознал себя созревающим для той борьбы, которая, возможно, наполнит другую часть его жизни - ту, которая наступит, когда он вернется в Англию. Ключ от двери у него в руках. «И теперь, когда ключ от двери у меня, — думает Брайан, — остается только напрячь силы и открыть ее, но я не удивлюсь, если на это потребуется боль­ше половины моей жизни». Этим нелегким, но мужественным при­знанием заканчивается роман Силлитоу.

Большой силой правды дышит его очерк о Советском Союзе («Дорога в Волгоград»), написанный после посещения Страны Советов в 1963 году. Истинным гневом и отвращением к фашистским крысам, попрятавшимся в укромных местеч­ках до поры до времени, проникнута повесть «Гузман, отправляй­ся домой!»

Роман «Смерть Уильяма Постерса» (1965) менее бесспорен. В некоторых отношениях он оз­начает заметный шаг вперед: стиль Силлитоу здесь совершеннее, словесные образы оригинальнее, манера письма увереннее.

Сюжет романа составляют странствия Фрэнка Доули — моло­дого английского рабочего, внезапно оставившего завод, семью, родной город и пустившегося «куда глаза глядят» по дорогам Великобритании, без всякой определенной цели, даже почти без определенной причины.

Любовные встречи Фрэнка и истории его связей с Пэт — меди­цинским работником небольшого городка в Ланкашире, а затем с женой художника Мирой, чрезвычайно тщательный анализ переживаний героя в связи с этими встречами не всегда убеждают, подчас оставляя читателя равнодушным к душевным бурям и неясным исканиям Фрэнка. Не убеждает и его поездка в Марокко. Но история любовных связей Фрэнка не главное в романе и не решающее в его замысле. Фрэнк точно не знает, от чего он бежит, если не от самого себя. Его странствия по дорогам и городам род­ной страны, метания от одной женщины к другой кажутся ничем не оправданными, а когда герой наконец, опять-таки при весьма неожиданных обстоятельствах, приходит и к самопознанию, и к самовыражению, остается тревожное ощущение его двойственности. Фрэнк одержим придуманным им самим мифом об Уильяме Постерсе. Образ Постерса — маленького, «серого» человечка, при­ученного жизнью подличать, хитрить и приспосабливаться, то скрываясь, то изворачиваясь перед теми, что наверху — образ символический.