Крайне интересным представляется нам упоминание А.Оммер де Гелль имени господина Тейтбу де Мариньи. Т.де Мариньи – нидерландский консул в Одессе, был членом ученых обществ (Парижского географического и др.). В 1829-1851 гг. он специально изучал юг России, берега Черного моря, оставив ценные для нас сегодня зарисовки сцен повседневной жизни кавказских горцев.

Гравюры по рисункам нидерландского консула в Одессе господина Тейтбу де Мариньи были отпечатаны в мастерской Ластейри.

Один из его рисунков представляет, согласно подписи автора, «Праздник Креста». В христианской религии известно несколько праздников Креста. Они восходят к 1У веку, когда в 326 г. Равноапостольная царица Елена, мать императора Константина, решила найти Крест, на котором распяли Иисуса Христа. Только после долгих поисков Святая царица нашла гроб Иисуса и три креста. Нужно было узнать, какой из них Крест Господень. Для этой цели Святитель Макарий прикладывал к ним поочередно вначале больного человека, который чудом исцелился, затем покойника (поблизости от Голгофы проходила похоронная процессия). Усопший тотчас воскрес. По этим чудесам был определен Крест Господень. (Один из праздников Креста так и называется: Обретенье Креста Господня). Многие захотели его увидеть. Тогда Иерусалимский Патриарх Макарий повелел высоко поднимать, то есть воздвигать крест. Отсюда произошло название еще одного из праздников Креста – Крестовоздвижение.

Но, судя по дате на рисунке – 28 июня 1818 года, Тейтбу де Мариньи наблюдал другой праздник – Изнесения Честных Древ Животворящего Креста. После Обретенья Креста Господня в Константинополе был установлен обычай выносить Честное Древо Креста на людные места для освящения. Этот праздник отмечается Церковью и в наши дни. Из алтаря на середину храма выносится деревянный крест в честь памятного события. Интересно, что верхние части креста, изображенного на рисунке, имеют не прямоугольную, а круглую форму. Это, так называемый, круглый крест.

С течением времени употреблявшийся прежде в религиозных церемониях черкесов крест приобрел форму двузубых и трезубых вил. Во время пиршеств в священных рощах они продолжали совершать возлияния в честь старых языческих божеств. Практиковались также жертвоприношения домашних животных. Убитый молнией считался счастливцем, отмеченным божеством. Еще в ХУШ-Х1Х вв. у черкесов существовал пантеон языческих богов, наряду с почитанием Ауса Георга и покровительницы пчел Мериам. «Различные суеверия, – замечает Е. Алексеева, - были сильны и при распространении христианской веры и после введения магометанства. Многие из них дожили до Х1Х века». (Е.Алексеева. Очерки по истории черкесов в Х1У-ХУ вв.// Труды Карачаево-Черкесского научно-исследовательского института. – вып.Ш, - Черкесск, 1959. – с. 3-83).

Интересно привести свидетельство самого Тейтбу де Мариньи: «К вечеру, - пишет он, - мы рискнули совершить прогулку в священный лес, расположенный неподалеку от побережья. Большой крест с закругленными в форме трефы концами освящал это религиозное место; здесь не осмеивались ни рубить деревья, ни прикасаться к чему-либо вокруг. Этот знак христианства, сохранившийся здесь, перешел к горцам от предков. Теперь они игнорируют его символику; лишь турки им рассказали легенду о том, как великого пророка хотели убить в бане, но через окно к нему явились ангелы, чтобы его спасти, и сделали ему знак следовать за ними. Тогда пророк положил свою руку на лоб и сказал, что его голова слишком велика, но ангелы сказали что нет; затем он указал на свой живот и на плечи как препятствие к побегу, и эти знаки образовали форму креста. Теперь горцы собираются вокруг него несколько раз в году, во время торжественных праздников.

Это пожилым и добродетельным людям доверяют возносить молитвы народа ко Всемогущему. Однако священники также принимают в этом участие, хотя в молодости они не щадят своей крови в битвах, имея всегда оружие против врагов. Покрытые бурками, они приближаются к кресту среди простого народа, сохраняющего глубокое молчание, и обращаются со своими молитвами к Творцу, прося у него сохранить их Большой праздник креста в священном лесу в присутствии многих черкесских князей поля, хорошего урожая и защиты от чумы. Множество маленьких свечей прикрепляются к кресту. На одной из них сжигают немного шерсти быка, только что принесенного в жертву, на голову которого льют бузу – хмельной напиток, который приготовляется из печеного хлеба или заваренной кипятком каши из просяной или кукурузной муки, предлагая ее таким образом Богу, а также кладут пресный хлеб, в который завернут сыр. Церемония заканчивается празднеством, во время которого каждый житель кантона развлекается на свой манер танцами и играми.

Таким образом, рисунок Т. Де Мариньи свидетельствует о наличии пережитков христианства в верованиях горцев Северного Кавказа еще в начале Х1Х в. Этот рисунок упоминается швейцарским французом, геологом, натуралистом, археологом – Фредериком Дюбуа де Монпере, путешествовавшим по Кавказу в 1833 году. Ссылаясь на Тейтбу де Мариньи, он рассказывает о том, как еще в 20-е годы Х1Х века в окрестностях Геленджика можно было видеть, как священники в простых бурках или войлочных плащах, приближаются, окруженные толпой народа, хранящего глубокое молчание, к кресту, который стоит в лесу, придавая ему священное значение, здесь они возносят творцу моление…»9

Сам Тейтбу де Мариньи, посетивший Черкессию в 1818 г., отзывается о черкесах как об одичалых христианах и подтверждает своим рисунком многие свидетельства о пережитках христианского учения в среде горцев.

Работая в 2001 году в фондах Государственной Национальной библиотеке Франции, мы обнаружили еще несколько рисунков г-на Тейтбу де Мариньи. Один из них крайне интересен тем, что содержит много этнографических подробностей по костюму и вооружению черкесов. Кроме кольчуг из хорошо прокованных колечек, шлемов, луков и стрел на этом рисунке мы видим кистень – оружие, редко встречающееся на изображениях кавказских горцев. Кистень был во всеобщем употреблении в России в ХУШ-Х1Х вв. Это оружие состоит из металлического шара на ремне и приспособлено для нанесения ударов. По-видимому, оно идет с Востока и занесено в Европу монголами.

Третий рисунок Т. Де Мариньи, публикуемый нами, изображает сцену мены между горцами и военными, находящимися на русской службе на Кавказской Черноморской укрепленной линии.

Таким образом, ценность материалов, содержащихся в труде А. Оммер де Гелль не вызывает никакого сомнения. Это относится и к упоминанию А. Оммер де Гелль о знакомстве с семейством Фадеевых. Нам представляется, что именно в нем содержится ключ к разгадке тайны в биографии М.Ю.Лермонтова – почему в свое время написана мистификация П.П. Вяземского.

Впрочем, связь имени В.П. Вяземского с архивом Фадеевых ставит перед лермонтоведами новые проблемы, касающиеся подлинности материалов Е.А.Сушковой – адресата лирики лермонтовской лирики. Однако, для того, чтобы проанализировать версии, возникающие в связи с этим, мы должны представить на суд читателей еще целый ряд статей, написанных по этому поводу.