При чтении Льюиса Кэрролла является первой мысль: «Вот каковы англичане!» поэтому так труден перевод Алисы. Опытный литератор справедливо сказал: «Чтобы перевести «Приключения Алисы», надо перевести Англию».

Нам удается резче ощутить эту грань, если мы попробуем вообразить себе, возможно ли на ином языке передать:

А Данила и Гаврила, Что в ногах их мочи было, По крапиве босиком Так и дуют прямиком.

«Конек-Горбунок»

Или

«Что я? Царь или дитя? —

Говорит он не шутя:

Нынче ж еду!»

«Сказка о царе Салтане»

Не так уж просторечен язык и замысловаты обороты, чтобы не нашлось им приблизительных соответствий у другого народа. Однако каждая из картинок, схваченная в нескольких строках, содержит множество неуловимых оттенков, они связаны с уходящим в бесконечность национальным фоном.

Через какие комментарии можно пояснить иностранцу, что значит для нас дуть напропалую, ни чуя ни крапивы, ни ног под собой? И что содержит в себе вопрос, соединяющий — «царь или дитя?» конечно, если писать как раз об этом, то сделать понятным можно. Но здесь все лишь мелькает, даже без всякого специального расчета, а тем не менее тотчас чувствуется и уводит мысль далеко.

Англичанин со своей стороны безуспешно пытался бы внушить нам, что содержат препирательства Алисы со Шляпником и Мартовским Зайцем за у<безумным чаепитием». Позвольте, сэр, почему приборов больше, чем людей? Хотите ли вы чаю или вина? - разве на ваш вкус эти вопросы! К нам разве что потом, после, по выходе из-за стола или даже на другой день явится вдруг желание узнать:

«Как называлась эта рыба?» или «Кажется, они вчера мне что-то подсунули за завтраком: в голове до сих пор стучит» («Ревизор»).

Никто, из нас, «дуя прямиком», и не заметил бы каких-то формальных несоответствий, это регламентация другого сознания.

«В замечании, - говорит однажды Кэрролл, - нельзя было бы отыскать какого-нибудь смысла, но было оно сделано совершенно в английском духе» [13, 280с]

Кэрролл и посмеивался над тем, что на взгляд англичан совершенно естественно, что происходит ежеминутно и само собой.

Ритуальность, устроенность английской жизни, налаженность быта с чуткостью воспринял и передал Льюис Кэрролл. Он, кроме того, без нажима отметил грань, где порядок переходит в некое «методическое безумие», косность, и стрелкам в самом деле остается неизменно показывать, как у Шляпника, всегда один и тот же час.

Цепкость глаза для этого требуется особенная. Точно так же особое чутье необходимо для перевода «Алисы». Сказано очень точно: «перевести «Алису» - перевести Англию». Невыполнимо, если судить объективно.

Такие, в самом деле, неразрешимые задачи оказываются под силу мастеру, способному создать произведение как бы заново. В истории литературы и различных искусств многое считались невозможным, невыполнимым до тех пор, не приходил настоящий мастер и - все становилась на свои места, оказывалось совершенно естественным и само собой понятным.

Мастер, творец приносит эту ясность. Льюиса Кэрролл потому так осторожно подбирал иллюстратора к своим книжкам, что нужны были не просто броские «картинки», а переосмысление «Приключений Алисы» художником.

«Переводчику «Алисы» еще труднее, чем иллюстратору. Сказки Льюиса Кэрролла обладают, в самом деле, зеркальным свойством: все живо и движется. Даже если шутки, каламбуры в переводе сохранить, все равно расплывется, уйдет между пальцев нечто еще более существенное - та самая Англия, которую нужно «перевезти».

Первые же переводчики «Алисы» - французские и немецкие -отказались от непосильной задачи.

Сам Льюис Кэрролл посоветовал им не предпринимать попыток «перевезти» Англию с английского языка на какой-либо другой, а сменить пародийную подоплеку книги — сделать ее соответственно французской или немецкой. Совет был авторитетный, надежный и результаты оказались утешительные.

Тогда же примерно появилась первая русская «Алиса»: в переводе-обработке был выдержан тот же принцип. Анонимный перевод «Приключений Алисы» под названием «Соня в царстве дива» был издан в Москве типографией А. И. Мамонтова в 1879 году.

Не сам ли издатель Анатолии Иванович Мамонтов (ок. 1840 — ок. 1905), известный своим переводом «Фауста», сделал обработку книги Льюиса Кэрролла?

Кто вообще это мог быть?

Не встречался ли переводчик с автором?

Не Кэрролл ли подарил ему «Алису» - в Москве или прислал потом?

Вопросы эти пока остаются вопросами. Жаль, потому что «Соня в царстве дива» не какая-нибудь ремесленная, случайная поделка - пересказ сделан с изобретательностью и с изяществом. Вся книжка, где даны к тому же иллюстрации Теннила, очень изящна.

К первым переводам «Алисы» у нас излишне небрежное отношение.

Считается, что они отжили свое. Но если присмотреться к ним внимательно, то прежде всего станет видно, что там, где обычно предполагали большую вольность, обработку «по мотивам», окажется точный перевод.

Таковы в этом смысле высшие образцы, которые сделались совершенно нашей поэзией и не считаются переводами, потому что слишком уж прекрасны.

«Соня в Царстве дива», конечно несоизмеримый уровень, но то же направление. Впрочем, не удивительно: безымянный переводчик «Алисы» следовал развитой традиции, он двигался в ее русле.

Питали эту традицию богатейший мир русской народной сказки, которую в XVII начал еще Новиков своими специально детскими журналами, которой на протяжении XIX века отдавали дань наши величайшие писатели.

После снов Светланы и Татьяны, после «Конька-Горбунка», «Сказки о золотой рыбке», после «Городка в табакерке» Одоевского и «Черной курицы» Погорельского, то есть путешествия к «подземным жителям» мальчика Алеши, после этого, на фоне этого и «Приключения Алисы» должны были получить у нас органичное переосмысление.

Неизвестный нам переводчик мамонтовского издательства был глубоко занят тем, что кажется уже в меньшей мере заботило переводчиков XX века: стилистическая цельность сказки. Анонимный переводчик не счел нужным назвать свое имя, он исчез, растворился словно ради того, чтобы существовала по-русски английская книга - и только.

Перевод в нашем веке все более признавался искусством и, естественно, всякий переводчик стремился, напротив, «показать себя», обнаружить свое умение владеть этим искусством - по отдельным, сразу заметным признакам. Каламбуры, шутки, игры словами - на это, иногда только на это и тратились силы переводчиков.

Были переводы «Алисы» разных достоинств, но одного принципа: они двигались от шутки к шутке. Остальное, так называемый «нейтральный текст», должно было получиться само собой или же просто считалось несущественным.

А между тем, в «нейтральном» тексте и содержалось наиболее действенной, самая небезразличная субстанция - Англия. Все прочее получится само собой, если только окажется создана по-русски, естественная для всей сказки повествовательная среда. Нужен слог, стиль, нужно - повествование, а не метафизический, разобщенный набор выдумок.

Английская сказка должна сделаться русской, оставаясь при этом английской.