Девизы относились всегда к каким-либо эмблемам, и от этого они получали еще большую силу. Например, изображали пустой колчан и ставили к нему девиз: “Его стрелы в моем сердце”; или изображали бутон розы и к нему девиз: “Меньше показываясь, становится прекраснее”; ласточку, перелетавшую море, и к ней надпись: ”Чтобы найти солнце, покидаю отечество”; раковину, обращенную к солнцу: “Ее красота нисходит с небес”; при изображении горностая был такой девиз: ”Лучше умереть, чем посрамиться” (девиз Франциска1, герцога Бретани); для бутона подсолнуха: “Лучами моей звезды открою мое сердце”; если изображали гранатовое дерево в цвету, то ставили девиз: “Каждый год новый венец”; раненый лев, изображенный спящим под бальзамным деревом, на которого каплет целебный сок: “Его слезы меня исцеляют”; лев, скованный пастухом: “Покорен и страшен”; смотрящий на солнце орел: “Оно достойно моего благоговения”.

Девиз обыкновенно ставили под щитом; это было как бы воспоминанием о славных подвигах какого-либо лица, о его героизме, великодушии, милосердии, или же такой же девиз служил к побуждению проявлять эти доблести. В девизе как бы объясняется идея герба или, лучше, причина, почему это лицо получило именно такой герб, а не другой; девиз- это в одно и то же время и плоть, и дух герба. Девизы часто бывали аллегорические, и потому существовали девизы, состоявшие только из одной буквы. Главное их достоинство заключалось именно в том смысле, который можно было придать девизу; вообще, все девизы отличались краткостью и выразительностью.

Представители какого-либо семейства, обыкновенно старшие в роде, носили над гербом так называемые cri de guerre или cri d’armes, то есть такое выражение, какое употреблял на войне какой-либо знатный рыцарь для возбуждения воинов к бою или к победе; этот известный клик, или клич, отличал его от других рыцарей. Французы говорят: “Le cri suit la baniere” (“Клич следует за знаменем”). Это означает, что военный сигнал там, где знамя, потому что оно являлось средоточием военной силы, центром, к которому стремились войска, за которым следили все воины и сердцем, и глазами. Военные клики были известны в глубокой древности; у каждого рыцаря, у каждого военачальника был свой особенный присвоенный ему клич, которым он собирал своих воинов и с которым он бросался в самый кровавый бой. Вот наиболее замечательные из кликов. Готфрид Бульонский во время крестовых походов говорил: “Dieu le veut!’ (“Так угодно Богу!”)- и это убеждение руководило как им самим, так и его войском. С этим кликом он вел своих воинов в бой с неверными; этот клик воодушевлял их, поднимал их дух и вселял в них мужество и храбрость. Французские короли считали святого Дионисия своим покровителем, и потому, ведя своих воинов в бой, они повторяли: “Montjoie et Saint Denis”; Монморанси повторял следующий клик: “Dieu aide au premier baron Chretien” (“Да поможет Бог первому христианскому барону”). Бурбоны же приняли клик: “Bourbon Notredame”, или “Esperance”. У английских королей считался покровителем Святой Георгий, и потому они говорили сначала: “St.Georges”, - а позднее: “God and my right!” (“Бог и мое право!”).

ü В одной из легенд Артуровского цикла сообщается, что гербом герцога Нортумберлендского был синий лев, а девизом – “Ударом львиной лапы побеждаю”.

Интересно, что изображения животных и мифических чудовищ на гербах часто восходят к образцам скифо-сибирского звериного стиля; поэтому очевидно здесь влияние Великого Переселения народов, но также сыграли роль и более поздние связи Западной Европы с Востоком. По мнению одного из крупных специалистов в этой области искусства – Л.А.Лелекова “древние сюжеты и образы звериного стиля в 10-13 веках наводнили весь средневековый мир и образовали особый межнациональный изобразительный язык, понятный от Тянь-Шаня до скандинавских фьордов.

Своеобразному возрождению звериного стиля не менее внешних способствовали внутренние причины. Новые социально-политические идеи эпохи нуждались в адекватном выражении.

Понятия господства и подчинения, геральдическая тематика…искали себе общедоступного и вместе с тем яркого образного преломления”.

Действительно, изображение в гербе дракона, грифона, льва, орла, тура в сопровождении девизов вроде “Берегись это – я”, “Бойся чёрного быка” и т.п. должны были характеризовать могущество его носителя, внушать страх не только безоружному виллану, но и серьезному противнику.

КОДЕКС ЧЕСТИ

“Любезный сын мой, пора перестать тебе быть домоседом, необходимо тебе поступить в школу подвигов; всякий молодой дворянин покидает в твои годы родительский кров, чтобы получить надлежащее воспитание в чужой семье и сделаться сведущим во всяком учении; но Бога ради, пуще всего храни честь; помни, что ты сын дворянина, и не обесчесть нашего рода; будь храбр, но в тоже время и скромен со всеми и везде; хвала в устах хвастуна есть хула; кто во всем полагается на Бога и надеется на Него Одного, того и взыщет Бог. Говори всегда последним в собраниях, но в бою бейся первым; всегда воздавай должную хвалу заслугам твоих собратьев; рыцарь, умалчивающий о доблестях своего товарища, все равно что его грабитель. Будь обходителен с низшими и кроток с ними; они возблагодарят тебя сторицей против высших, получающих все как должное им по праву; низший, польщенный твоей обходительностью, распространит повсюду твою славу и именитость”. Такие слова говорил отец своему сыну, отдавая его в десятилетнем возрасте на воспитание к одному из главнейших рыцарей.

Но основные законы кодекса чести зачитывали кандидату в рыцари на обряде посвящения. Вот несколько статей из этих законов, которые могут дать понятие о том совершенстве, к какому обязаны были стремиться люди, принявшие на себя рыцарское звание.

“Рыцарям вменяется в обязанность иметь страх Божий, чтить Его, служить Ему и любить Его всеми силами своими, всей крепостью своей; сражаться за веру и в защиту религии; умирать, но не отрекаться от христианства”.

“Рыцари обязаны служить своему законному государю и защищать своё отечество, не жалея для него и самой жизни”.

“Щит рыцарей должен быть прибежищем слабого и угнетенного; мужество рыцарей должно поддерживать всегда и во всем правое дело того, кто к ним обратится”.

“Да не обидят рыцари никогда и никого и да убоятся более всего злословием оскорблять дружбу, непорочность отсутствующих, скорбящих и бедных”.

“Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдою”.

“Да повинуются они начальникам и полководцам, над ними поставленным; да живут они братски с себе равными, и гордость и сила их да не возобладают над ними в ущерб правам ближнего”.

“Они не должны вступать в неравный бой, следовательно, не должны идти несколько против одного, и должны избегать всякого обмана и лжи”.

“Да не употребят они никогда в дело острия меча в турнирах и других увеселительных боях”.

“Честные блюстители данного слова, да не посрамят они никогда своего чистого доверия малейшей ложью; да сохранят они непоколебимо это доверие ко всем, и особенно к своим сотоварищам, оберегая их честь и имущество в их отсутствие”.