На другой день, к полудню, князь явился во дворец. Его провели в стольную палату. Там он нашел царя и нескольких его приближенных. Женщин не было. Царь встретил князя очень милостиво, усадил его возле себя, сам накладывал ему кушанья. В середине трапезы, когда слуги разливали рейнское вино, царь приказал подать Оболенскому «большую чашу». Это считалось особым почетом для гостей. Слуга с глубоким поклоном поднес князю наполненный вином золотой кубок на серебряном подносе. Оболенский встал, взял кубок, поклонился царю и, по обычаю, залпом выпил вино. Не успел опуститься на скамью, как на его губах выступила пена. Он зашатался и тяжело рухнул на пол. Кубок, звеня, покатился по столу.

— Князь опьянел от радости,— презрительно сказал царь.— Вынесите его.

Оболенского унесли. Сейчас же в стольной палате появились женщины и пир продолжался.

Через несколько дней после расправы с Оболенским Иоанн расправился с князем Репниным. После разнузданной оргии царь велел позвать музыкантов и принести маски. Он сам надел шутовскую маску и пустился в пляс. Присутствовавший при этом князь Репнин не выдержал и заплакал. Иоанн подбежал к нему и хотел надеть на него маску. Князь вырвал ее из рук царя, растоптал ногами и крикнул:

— Государю ли быть скоморохом? По крайности я, боярин и думский советник, скоморохом быть не хочу.

Иоанн выхватил из-за пояса нож и вонзил в грудь старика.

Такие расправы происходили почти каждый день. Бояре начали трусить. Отправляясь во дворец, никто из них не знал, вернется ли он домой живым. Наиболее именитые из них стали совещаться между собой. В конце концов решили, что царю необходимо жениться вторично. Все помнили, что при жизни царицы Анастасии царь, хотя и развратный, не отличался особой кровожадностью. Надеялись, что новая женитьба подействует на него благотворно.

18 августа 1560 года бояре во время приема били челом царю и просили его выбрать себе вторую жену. Иоанн спокойно выслушал их и объявил, что он уже сам думал об этом и даже выбрал себе невесту, Екатерину, родную сестру польского короля Сигизмунда-Августа. Такой брак был бы очень выгоден в политическом отношении, и бояре поспешили принять меры к его осуществлению. В Варшаву отправилось особое посольство, которое должно было передать польскому королю предложение московского царя.

Сигизмунд-Август очень дорожил дружбой с Москвой, но слухи о безобразиях, творившихся в царском дворце, уже успели донестись до Варшавы. Польский король не решался пожертвовать сестрой ради политических интересов. Кроме того, и самые эти интересы делались довольно сомнительными. Иоанн вел войну с Ливонией, русские войска побеждали, а польский король, в свою очередь, мечтал захватить часть Ливонии и вел об этом переговоры с Ливонским орденом. После перехода Ливонии во власть московского царя о возможности захвата нечего было и мечтать. Сигизмунд-Август решительно отказал московским послам.

Отказ нисколько не огорчил Иоанна. Сомнительно даже, женился ли бы он на Екатерине в случае согласия польского короля. Внимание Иоанна было обращено на юную черкешенку Марию, дочь черкесского князя Темгрюка. Один из новых любимцев царя, князь Вяземский сказал ему, что в Москву приехал черкесский князь Темгрюк с дочерью «красоты неописанной». У Иоанна сладострастно загорелись глаза.

— Добудь мне ее! — воскликнул царь.

— Ну нет, государь,—ответил Вяземский.—Это даже тебе не под силу. Коли обидишь Темгрюка, не миновать нам войны, А сам знаешь, что вся наша рать в Ливонии, на польской границе, да против татар стоит. Нельзя нам воевать с черкесами.

— А коли так,— решительно сказал Иоанн,— покажи мне эту княжну. Придется по нраву—женюсь на ней.

Темгрюку передали желание царя видеть его во дворце с дочерью. Князь приехал. Дикая красота молодой черкешенки вскружила голову Иоанну. Мария стала невестой московского царя. Однако свадьбу пришлось отложить на целый год. Княжна совсем не говорила по-русски и даже не была крещена (имя Мария она получила при крещении). Бракосочетание состоялось 21 августа 1561 года.

Новая царица оказалась прямой противоположностью доброй Анастасии. Выросшая среди кавказских гор, привыкшая к охоте и опасностям, она жаждала бурной жизни. Тихая теремная жизнь ее не удовлетворяла. Мария охотно появлялась в стольной палате, с восторгом присутствовала на медвежьих травлях и даже, к ужасу бояр, с высоты кремлевских стен наблюдала за публичными казнями. Она не только не удерживала Иоанна от кровавых расправ, но сама толкала его на них. Понятно, что бояре невзлюбили новую царицу. Старый любимец и советник Иоанна, боярин Адашев, однажды осмелился заметить царю, что не пристало московской царице присутствовать на забавах и лазить на крепостные стены. На другой день Алексей Адашев был отправлен в ссылку. Иоанн не казнил его только потому, что у Адашева было слишком много друзей и казнь могла вызвать волнение. Но родственников Алексея Адашева царь не пощадил. Через несколько дней на Красной площади были казнены: брат Алексея Адашева, Данила, с двенадцатилетним сыном; его тесть Нуров, три брата его жены, Сартины, его племянник Шишкин с двумя детьми и племянница Марская с пятью сыновьями. Все они были обвинены в «злом умысле» против царицы. Нашлись услужливые свидетели, показавшие, что все эти лица грозились извести царицу. При обыске были найдены мешочки с какими-то травами.

Бояре ненавидели Марию, и она платила им тем же чувством.

Чтобы прочнее привязать к себе царя, она потакала его наклонностям к разврату. Она окружила себя самыми красивыми девушками и сама указывала на них Иоанну. Оргии стали происходить в теремах царицы, чего прежде никогда не было. Таким образом, после второго брака Иоанн стал вести еще более разнузданный образ жизни. Мария, поощрявшая разврат, и сама не стеснялась. Почти на глазах у Иоанна она чуть ли не каждый день меняла любовников. Отуманенный вином и всякими излишествами, царь не замечал этого. Если же находились бояре, осмелившиеся намекать ему, что царица ведет образ жизни, недостойный се высокого положения, Мария немедленно принимала меры, и смельчак попадал в ссылку или на плаху.

Мария приобрела огромное влияние на Иоанна. Она изучила его слабости и умело пользовалась ими. В значительной степени ей Русь обязана возникновением опричнины. Царь и раньше относился к боярам подозрительно, но под влиянием Марии он в каждом боярине стал видеть лютого врага. Его окружили новые любимцы: Малюта Скуратов, Федор Басманов, князь Афанасий Вяземский, Бельский, Василий Грязной и другие. После смерти митрополита Макария духовником царя стал архимандрит Чудова монастыря Левкий, родной брат Грязного. Эти люди, признававшие только свои личные интересы, не стеснялись в выборе средств. Они приобрели расположение царицы, всячески потворствовали ей, льстили, расхваливали ее царю и в то же время замкнули Иоанна и Марию в плотное кольцо, через которое не мог проникнуть никто другой; Князь Вяземский первый предложил Иоанну создать особую дружину борцов с крамолой. В эту дружину должны были войти «лучшие люди» и, конечно, прежде всего ближайшие. Чтобы успешнее склонить Иоанна к осуществлению этого проекта, Вяземский и Грязной «открыли» грандиозный заговор, в котором будто бы были замешаны десятки бояр. Этот несуществующий заговор изобразили в таких ярких красках, что Иоанн испугался и бежал в Коломенское, а оттуда перебрался еще дальше, в село Тайнинское. Мария ехала с ним, В Тайнинское явилась депутация от бояр и духовенства. От имени населения Москвы царя умоляли вернуться в столицу. Иоанн не хотел слышать об этом. Целый месяц (с 3 января по 2 февраля 1565 года) Иоанн упрямился. Наконец, он объявил, что возвратится в Москву, если бояре согласятся на его условия. А условия он обещал объявить в Москве. Бояре, конечно, должны были согласиться, и царь вернулся в Кремль. Тридцатилетний Иоанн выглядел дряхлым стариком. Желтая, морщинистая кожа обтягивала череп, на котором не осталось почти ни одного волоса. Из глубоких впадин глядели совершенно тусклые, безжизненные глаза. Бояре не узнали своего царя. Но в этом теле, дряхлом по виду, жил могучий злобный дух. Когда, через неделю после возвращения в Москву, были объявлены «условия» царя, все ахнули.