Придворная жизнь потекла обычным порядком.

После казни князя Вяземского царь, наряду с молодым Басмановым, приблизил к себе стремянного Никиту Мелентьева. Это был пронырливый человек, завоевавший расположение Иоанна своей готовностью делать по царскому приказу все, что угодно. Однажды Иоанн, желая оказать своему любимцу особое внимание, заехал к нему. Это посещение было совершенно неожиданным для Мелентьева. Он, конечно, засуетился. Через несколько минут в горнице, где посадили царя, появилась жена Мелентьева, красавица Василиса. Она внесла поднос с чарками и стопой заморского вина. Василиса низко поклонилась. Царь поднялся, взял предназначенную для него чарку и сказал:

— Здрава буди, хозяюшка. А хозяину твоему укор за то, что такую красоту до сей поры от нас скрывал.

Лицо Василисы покрылось густым румянцем. Скромная жена стремянного не смела мечтать о присутствии во дворце. Милостивые слова царя открывали ей доступ туда. Совершенно иное впечатление произвели слова Иоанна на Мелентьева. Он пригляделся к дворцовой жизни и понимал, что его семейной жизни грозит серьезная опасность. Он побледнел. В глазах сверкнул недобрый огонек. Но он сдержался, отвесил низкий поклон и сказал:

— Благодарим на ласке, великий государь. Да продлит Господь твои лета. А насчет Василисы скажу, что негоже бабе стремянного пред царскими очами быть. Ступай, Василиса!—Строго добавил он, обращаясь к жене.

Василиса еще раз поклонилась и вышла. При этом она успела бросить на Иоанна лукавый вызывающий взгляд, который у женщин является одним из самых сильных оружий.

Когда она ушла, царь, не спускавший с нее глаз, сказал Мелентьеву:

— Сегодня же пришли Василису во дворец. Нечего ей здесь губить свою молодость.

Мелентьев молча поклонился. Царь скоро уехал.

Ни в тот, ни в следующий день Василиса во дворец не явилась. Не появлялся там и сам Мелентьев. На третий день Иоанн вспомнил о нем. На вопрос, почему не видно стремянного, Скуратов ответил, что Мелентьев болен.

— А Василиса? — спросил царь.

— Тоже сказывается хворой,— ответил Малюта, и по губам его скользнула легкая улыбка.

— Послать к ним немца-лекаря,—распорядился царь.—Да приказать ему, чтоб прямо от них ко мне пришел.

Через два часа лекарь Бомелиус явился к царю. Он сообщил, что Мелентьев, точно, слегка нездоров, но что к Василисе его,. лекаря, не пустили.

— Надо навестить хворого,— сказал Иоанн и добавил: — Малюта, захвати с собой фляжку вина.

Царь в сопровождении Малюты и Басманова отправился к Мелентьеву. Тот лежал на постели. Последнее посещение Иоанна его потрясло, и он заболел легкой формой нервной горячки.

Новое посещение царя было настолько неожиданно, что челядь совершенно растерялась и даже не успела уведомить Мелентьева. Иоанн прямо прошел в его спальню.

— Хвороба одолела, Никита? — спросил царь, стараясь придать своему голосу оттенок ласкового участия.

— Недужен, великий государь,— ответил Мелентьев, с трудом поднимаясь на постели.

— Ничего, Никитушка, вылечим, Малюта! Дай-ка ему нашего вина. Авось ему от него полегчает.

Мелентьев пристально взглянул на царя, посмотрел на Малюту и понял все.

— Государь! — дрожащим голосом сказал он.— Суди тебя Господь. Я противиться не смею. А только . коли поднимется у тебя рука обидеть Василису, с того света приду к тебе.

Иоанн хрипло рассмеялся и отвернулся. В это время Скуратов подал Никите чарку вина. Тот перекрестился и залпом осушил ее. Через несколько минут на постели лежал труп.

Через два дня, после похорон Мелентьева, во дворце появилась Василиса. Эта роскошная женщина сразу заняла первенствующее положение. Она сумела очаровать дряхлевшего Иоанна, который беспрекословно исполнял все ее прихоти. В короткое время Василиса Мелентьева удалила из дворца всех женщин, в которых она могла видеть соперниц. При этом Василиса ухитрялась держать Царя все время в напряженном состоянии, не допуская, его до физического сближения. Она преследовала вполне определенную цель: ей нужно было сделаться царицей. И она добилась своего. Царь с ней обвинчался.

Разумеется, что о благословлении со стороны патриарха немогло быть и речи. Брак был явно незаконен, тщеславной Василисе нужно было лишь одно: именоваться царицей.

Василиса держала Иоанна около себя в течении двух лет. За это время Иоанн будто переродился. Почти прекратились казни. Иоанн не выезжал в Александровскую слободу, его припадки случались крайне редко, оргий во дворце не было.

Утром, во время приема, царь был ласков. Нередко он прерывал приемы и уходил во внутреннии покои, чтобы повидаться с Васелисой. Все вздохнули свободно.

Вдруг произошла катастрофа.

Однажды Иоанн принимал Шведского посла. Велась крайне важная беседа относительно уступки побережья Балтийского моря. Присутствовали только самые приближенные люди. Вдруг среди беседы Иоанн встал и ушел. Шведский посол был в полном недоумении. Иоанн быстрым шагом направился на половину царицы. Он распахнул дверь. Василиса стояла среди терема, ее лице было покрыто румянцем, на губах застыла деланная, растерянная улыбка. Иоанн крикнул обернувшись назад:

—Малюта!

Вошел Скуратов.

—Обыщи терем! —Обрывисто приказал царь и остановился, опершись на посох. Василиса побледнела, но не произнесла ни одного слова.

Малюта стал осматривать терем. За штофным пологом кровати он нашел Сокольничего Ивана Калычева. Молодой красавец, видя, что его участь решена, вышел на середину терема, смелым взглядом окинул дрожавшего от ярости царя и сказал:

—Государь! Винюсь перед тобой. Скрывать нечего. И ведаю, что меня ждет лютая казнь. А только позволь мне на последок правду сказать тебе. Загубил ты Василисиного мужа Никиту, губишь теперь и ее. Погляди на себя. Подумай, гоже ли тебе молодую жену иметь. Лучше бы ты .

Острый конец царского посоха прервал эту речь. Василиса лежала в глубоком обмороке. Царь забился в припадке, Шведский посол его не дождался.

На следующий день в Александровской слободе происходили похороны. На окраине была вырыта широкая могила. Священник, совершавший богослужение, не знал, кто лежит в двух гробах, которые привезли из Кремля. Ему даже не назвали имен. От имени царя Босманов передал, что поминать нужно просто "усопших раб Господен". Иоанн приучил священников к повиновению и во время отпевания над закрытыми гробами произносилось такое необычное поминовение. В церкви присутствовал только молодой Босманов. Священнику несколько раз казалось, что в одном из гробов издается легкий шорох, но он несмел ничего сказать. Гробы вынесли и зарыли в общей могиле. По распоряжению Босманова, Холма над этой могилой не засыпали.

В одном из этих двух гробов лежал Иван Колычев, а в другом - живая Василиса Меленьтьева, Вся обвязанная веревками, с плотно заткнутым ртом.

XII

В кремлевском дворце снова завелся горем. Опять начались массовые казни. В первую очередь, конечно, на плаху были отправлены все родственники Колычева. Затем пострадали сородичи Василисы Мелентьевой. Иоанн был настолько озлоблен, что сам присутствовал в застенках и сам пытал допрашиваемых. Под пыткой сыпались оговоры, к допросу привлекались десятки людей. Потоки крови лились несколько месяцев. Наконец, царь присытелся казнями и занялся государственными делами.