Заключение

Не прекращавшаяся четверть века борьба за выход к морю определяла всю внешнюю политику Петра I. В 1695 гг. молодой царь совершил два похода на Азов — турецкую крепость в устье Дона, преграждавшую путь в Приазовье и Северное Причерноморье. В 1695 г. плохо подготовленная армия не смогла взять Азов штурмом, а наладить правильную осаду ее оказалось невозможным из-за отсутствия флота. Создав за несколько месяцев флот на верфях под Воронежем, Петр в 1696 г. сумел обложить крепость и с суши, и с моря, вынудив ее гарнизон капитулировать.

В 1697 г. в преддверии грандиозной войны с Османской империей Петр отправил за границу Великое посольство — искать в Европе военных союзников. Эти поиски кончились безрезультатно; однако в 1698г. Петру удалось заключить Северный союз с Речью Посполитой и Данией. Это событие резко поменяло направление русской внешней политики: союзники собирались воевать со Швецией, захватившей к этому времени большую часть Прибалтики. Заключив в 1699 г. перемирие с Османской империей на условиях сохранения за Россией Азова, Петр в 1700 г. начал Северную войну, двинув свои войска к Нарве — пограничной шведской крепости.

В 1700 г. Карл XII, высадив под Копенгагеном десант, вынудил Данию капитулировать; после этого он перебросил войска в Прибалтику, атаковав с тыла русскую армию, безуспешно осаждавшую Нарву. Страшное поражение поставило Россию на грань катастрофы. Однако Карл преждевременно счел свою задачу решенной и вместо того, чтобы двинуть свои основные силы в глубь России, повернул их против Польши, надолго увязнув в войне против этой державы. Воспользовавшись отсрочкой, в течение трех лет русская армия, захватив целый ряд крепостей — Нотебург, переименованный Петром в Шлиссельбург, Нарву, Дерпт, — овладела значительной территорией. В 1703 г. в устье Невы была заложена Петропавловская крепость, положившая начало Петербургу.

В 1706 г. Карл вынудил польского короля Августа II к капитуляции и выходу из Северного союза. После этого он начал новую кампанию против России: в 1708 г. шведская армия двинулась через Белоруссию, держа курс на Москву. Русская армия отступала. Карл ожидал поддержки из Прибалтики, но русские войска 26 сентября 1708 г. у деревни Лесной разбили отряд генерала Левенгаупта, захватив при этом огромный обоз с продовольствием. После этого Карл повернул свою армию на Украину, куда его звал изменивший Петру гетман Мазепа, обещавший шведам отдых и подкрепление. Однако на Украине шведской армии пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением и городских гарнизонов и партизанских отрядов. В апреле 1709 г. Карл начал осаду Полтавы, немногочисленный гарнизон которой сумел продержаться три месяца, до подхода русской армии. 27 июня 1709 г. состоялось Полтавское сражение, кончившееся разгромом шведов. Сам Карл с трудом избежал плена, укрывшись с небольшим отрядом в османских владениях.

В 1710 г. Османская империя под нажимом Карла и его союзника Англии объявила России войну. В 1711 г. Петр совершил плохо подготовленное вторжение на османскую территорию. На р. Прут русская армия была окружена втрое превосходящими ее силами неприятеля. Петр вынужден был подписать Прутский трактат, по которому османам возвращался Азов. Однако эта неудача России не спасла Швецию. В том же 1711 г. русский флот одержал грандиозные победы на море: в 1714 г. у мыса Гангут и в 1720 г. у острова Гренгам. Истощенная войной Швеция запросила мира, который был заключен в 1721 г. в г. Ништадте (Финляндия). По нему Россия включила в свой состав прибалтийские владения Швеции — Эстляндию, Лифляндию и Ингерманландию, а также часть Карелии.

Подведем итоги. Многолетняя война с турками кончилась поражением. Туркам пришлось отдать Азов, завоевания которого стоило таких колоссальных жертв, выдать туркам половину имевшегося на Азовском море флота. О конце Северной войны Ключевский делает следующий вывод: «Упадок платежных и нравственных сил народа едва ли окупился бы, если бы Петр завоевал не только Ингрию с Ливонией, но и всю Швецию и даже пять Швеции». По подсчетам известного историка П.Н. Милюкова, выпустившего в 1905 г. книгу «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII века или Реформы Петра Великого», петровские реформы стоили России свыше 20% ее населения. И действительно, и Петербург, и Ладожский канал, и крепость Кронштадт, и уральская промышленность и ряд других объектов строились буквально на костях согнанных со всей России десятков тысяч крестьян и «работных людей»[9].

Приходиться признать, что внешняя политика при Петре I была делом сиюминутным, чисто тактическим. «Когда бросишь взгляд только на стол его корреспонденции с Екатериной, — пишет Валишевский, — всего 223 письма, опубликованные министерством иностранных дел в 1861 году, где видишь их помеченными и Лембергом в Галиции, Мариенвердером в Пруссии, Царицыном на Волге, на юге империи, Вологдой на севере, Берлином, Парижем, Копенгагеном, — то прямо голова кружится. .И таким образом всегда, от начала года до конца, с одного конца жизни до другого. Он всегда спешил. В карете он ехал галопом; пешком он не ходил, а бегал». «Во все, что Петр делал, он вносил, — по словам Валишевского, — слишком много стремительности, слишком много личной грубости, и в особенности, слишком много пристрастия. Он бил направо и налево. И поэтому, исправляя, все он портил .»[10]. После смерти Петра не осталось каких-либо прочных и выгодных для страны военно-дипломатических союзов, если не считать не принесших никакой пользы браков царской дочери и двух племянниц с иностранными князьками.

Тем не менее, вопрос об эффективности внешней политики Петра I остается открытым, а с другой стороны его можно поставить еще шире. Быть может, цель и в самом деле оправдывает средства, и свершения Петра искупают всю пролитую им кровь? В самом деле, кто сейчас вспомнит, чем (точнее, каким количеством трупов и раз­битых судеб) оплачены промышленные и иные успехи Великобритании, Франции или США), на чьих костях стоят великолепные здания и совре­менные фабрики? Но в том-то и дело, что не было никаких «свершений» Петра. Было шараханье из крайности в крайность, обезь­янничанье, самодурство, кровь, крайне завлекательные, но оказавшиеся пустышками прожекты . И только. По боль­шому, глобальному, стратегическому счету результат ока­зался во сто раз ниже затраченных усилий.

Несомненно, отрадно осознавать, Петр «поставил Россию в ряд с западными державами». И никто не задумывался, как именно. Главное, все брили бороды и носили европейское платье. Суть глубинных процессов многие понимать не в состоянии. Алексей Толстой до того, как пришел на службу к боль­шевикам, высказывался о Петре несколько иначе, чем в своем будущем романе (талантливом, несмотря ни на что): «Но все же случилось не то, что хотел гордый Петр: Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав. А, подтянутая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния, предстала новым родственникам в жал­ком и неравном виде — рабою. И сколько бы ни гремели грозно русские пушки, повелось, что рабской и униженной была перед всем миром великая страна, раскинувшаяся от Вислы до Китайской стены» [11].