Следующим проявлением коллективной ответственности воюющей стороны является ответственность в узком смысле, т.е. финансовая ответственность государства за ущерб, причиненный неправомерными действиями. Уже Гаагская Конвенция 1907 года о законах и обычаях сухопутной войны предусмотрела в статье 3, что воюющая сторона, ответственная за нарушения правил, установленных Конвенцией, “должна будет возместить убытки, если к тому есть основания”. Аналогичная формулировка содержится и в ст. 91 Дополнительного протокола I. На практике финансовая ответственность сводится чаще всего к возложению мирным договором на потерпевшую поражение сторону обязательства выплатить победителю крупную сумму репараций1 за финансовые потери, понесенные им в результате войны. Однако, очевидно, что объем репараций окажется намного меньше совокупных финансовых потерь, понесенных победителем. Более того, важно, что объем репараций никогда не определяется величиной ущерба, нанесенного неправомерными действиями, т.е. вызванными нарушениями прав человека в условиях вооруженного конфликта, и не ставится в прямую зависимость от него; не говоря уже о том, что не учитывается взаимный ущерб, причиненный неправомерными действиями обеих сторон. В довершение всего потерпевшая поражение сторона может быть принуждена не только отказаться от любых претензий по возмещению ущерба, который она могла бы иметь к победителю, но будет вынуждена принять любые претензии, которые ее граждане могли бы иметь к победителю, на свой счет. Подобный пункт в тексте мирного договора между Японией и США привел к замечательному в своем роде прецеденту, ставшему предметом разбирательства в японском суде. Было заявлено, что применение Соединенными Штатами атомных бомб против Хиросимы и Нагасаки представляло собой неправомерный акт, и что, следовательно, правительство Японии обязано компенсировать причиненный ущерб. Суд, хотя и признал, что использование атомных бомб было, конечно же, незаконным, не пошел на то, чтобы удовлетворить претензии, предъявлявшиеся на этом основании к японскому правительству1.

Основное значение разных проявлений коллективной ответственности государств заключается в их сдерживающем воздействии. Осознание того, что всякое нарушение прав человека в условиях вооруженного конфликта влечет за собой ответственность государства (и, безусловно, может вызвать незамедлительную реакцию противника по принципу отрицательной взаимности или же, в более длительной перспективе может обернуться для государства необходимостью платить по окончании войны контрибуцию2 за причиненный ущерб), должно стать для властей дополнительным стимулом к тому, чтобы соблюдать данный свод законов. Такое воздействие на воюющее государство может значительно усилиться путем давления извне, оказываемого общественным мнением, которое нередко создается сообщениями и комментариями в средствах массовой информации. Давление извне может также принять форму конфиденциальных или публичных представлений, сделанных третьими сторонами: правительствами, региональными или всемирными межправительственными организациями. Наконец, как члены международного сообщества и нередко как участники международных договоров (например, одной из Женевских Конвенций 1949 г.), которые в данном случае подвергаются нарушениям, все воюющие государства в равной степени заинтересованы в том, чтобы было обеспечено уважение и защита прав человека в условиях вооруженного конфликта. Общая для всех Женевских Конвенций статья 1 выражает эту мысль, утверждая, что все договаривающиеся государства “обязуются . соблюдать и заставлять соблюдать” Конвенции “при любых обстоятельствах” (принцип положительной взаимности - см. выше). Международный Суд высказался об этом так:

“подобное обязательство вытекает не только из самих Конвенций, но также из общих принципов гуманитарного права, которые в Конвенциях лишь особым образом выражены”. (Решение Международного Суда от 27 июня 1986 г. по делу: Никарагуа против Соединенных Штатов Америки, с.220)3.

При рассмотрении вопроса о коллективной ответственности государств за нарушения прав человека в течение вооруженных конфликтов, нельзя оставить незамеченной роль Организации Обьединенных Наций. Ст. 89 Дополнительного протокола I ограничивается утверждением, что “в случае серьезных нарушений Конвенций или настоящего Протокола” государства-участники “обязуются принимать меры как совместно, так и индивидуально, в сотрудничестве с Организацией Обьединенных Наций и в соответствии с Уставом Организации Обьединенных Наций”. Необходимо подчеркнуть, что и Генеральная Ассамблея, и Совет Безопасности неоднократно принимали резолюции, призывая стороны, участвующие в том или ином вооруженном конфликте соблюдать свои обязательства, предусмотренные нормами, касающимися защиты прав человека в условиях вооруженных конфликтов. Ответственность стороны в конфликте за нарушения Конвенций или Протокола предполагает, что такие серьезные нарушения действительно имели место, т.е. что факты таковых были должным образом установлены. К сожалению, в отношении многих норм Протокола I установить такие нарушения очень трудно. Ст. 90 предусматривает в такого рода затрудненных положениях возможность учреждения “международной комиссии по установлению фактов”. Комиссия должна быть учреждена после того, как не менее 20 договаривающихся государств посредством одностороннего заявления “согласятся принять компетенцию Комиссии”. После учреждения Комиссия компетентна расследовать факты, касающиеся предполагаемых серьезных нарушений Конвенций или Протокола I, и “содействовать путем оказания своих добрых услуг восстановлению уважительного отношения к Конвенциям и настоящему Протоколу”. Комиссия была учреждена 25 июня 1991 года (на 31.12.92 г. о своем признании компетенции Комиссии заявили 33 государства)1. В настоящее время деятельность Комиссии в существенной мере способствует быстрому и своевременному разрешению споров, возникающих в результате предъявления обвинений в серьезных нарушениях Женевских Конвенций и Дополнительного протокола I к ним, а также снижению напряженности, сопутствующей таким обвинениям. В задачу Комиссии не входит давать правовую оценку ситуации, т.е. говорить о законности или незаконности рассматриваемых действий. Несмотря на это ограничение Международная комиссия по установлению фактов безусловно внесет ценный вклад в дело защиты прав человека во время вооруженных конфликтов.

3.2. Индивидуальная ответственность.

Статья 3 IV Гаагской Конвенции 1907 года возложила на сторону, находящуюся в конфликте, ответственность “за все действия, совершенные лицами, входящими в состав ее военных сил” (аналогичная формулировка содержится в ст. 91 Дополнительного протокола I). Кроме того, ст. 12 III Женевской конвенции 1949 г. и ст. 29 IV Конвенции упоминают ответственность государства за предусмотренное этими Конвенциями обращение с покровительствуемыми лицами, “независимо от ответственности, которая может пасть на отдельных лиц”. Однако, нарушения прав человека в условиях вооруженных конфликтов совершаются людьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельных индивидов, совершающих такие преступления, можно говорить о защите нарушенных прав. В основе ответственности физических лиц за нарушения прав человека в период вооруженных конфликтов лежат общие принципы уголовной ответственности, а также принципы нераспространения на такие преступления сроков давности и непредоставления уголовным преступникам права убежища, сформулированные как в международно-правовых актах, так и в национальном законодательстве. Согласно Женевским конвенциям 1949 года государства обязаны ввести в действие национальные законы, необходимые для обеспечения эффективных уголовных наказаний лиц, совершивших или приказавших совершить те или иные нарушения Конвенций. Это обязательство возложено на все государства, в том числе и на невоюющие; оно обязательно независимо от места и времени совершения преступления и от его характера.