Удачным соединением миниатюры-украшения и текстовой иллюстрации был созданный в 60—70-е гг. XVI в. Лицевой летописный свод. Работа над сводом началась в Москве, затем, как предполагают, она была перенесена в Александрову слободу, куда затребовал ее царь. Много позднее отдельные тетради и листы рукописи были переплетены в тома. Сейчас известны 10 томов Лицевого летописного свода, которые содержат 10 тысяч листов и 16 тысяч иллюстраций-миниатюр. Свод охватывает события истории от библейских времен до середины царствования Ивана Грозного. Каждому событию посвящалась одна или несколько миниатюр, под которой располагался комментирующий текст, написанный красивым полууставом. Работа над сводом началась еще в книжной мастерской Макария, но после его смерти перешла под контроль царя. Царский контроль выражался в редакторских исправлениях текста, в результате которых вымарывались целые страницы. Последнюю часть пришлось переделывать заново. Так возникла еще одна лицевая рукопись с теми же событиями, но уже в царской редакции. Но и она, в свою очередь, была помарана царем. Тем не менее именно царской щепетильности наука обязана появлению на свет двух наиболее интересных томов свода – Синодальному (хранился в библиотеки Синода) и Царственной книги (так назвал том историк М.М.Щербатов). В общей сложности оба тома охватывали события с 1535 по 1567 год, но в каждом из них они излагались по-разному.

Благодаря царским поправкам и исправлениям теперь можно представить как работали над сводом книжные мастера. Сперва, на чистом листе бумаги карандашом наносился контур будущей миниатюры, потом он обводился чернилами и лишь только потом раскрашивался. Далее лист передавался писцам, которые с черновиков переписывали текст под миниатюрой. Работа на Лицевым сводом не была полностью завершена. И во все объеме он не дошел до читателей. Миниатюры Царственной книги так и остались не раскрашенными. Какая-та часть листов и тетрадей бытовала в царской семье, где по «лицам» обучали царевичей грамоте в XVII в. Лишь только в XVIII столетии они достались ученым. Незавершенность работы над Лицевым сводом была не единственной причиной, по которой он не вошел в широко доступный круг чтения. Рукописная книга с иллюстрациями и миниатюрами, вообще, не могла иметь большого тиража.

Правда, попытка тиражирования рукописной книги была предпринята в самом конце XVI века. В 1594 г. по заказу боярина Дмитрия Ивановича Годунова была написана и оформлена иллюстрациями на полях Псалтырь, которая и получила название Годуновской. Под конец жизни опричник Ивана Грозного и дядя правителя Бориса Годунова делал значительные вклады в монастыри. Для этой цели и были сделаны десять однотипных экземпляров такой книги, переплеты которых украшали драгоценные оклады. Однако все экземпляры Псалтыри походили друг на друга лишь приблизительно. Не все иллюстрации были на месте, некоторые отсутствовали совсем. Поэтому такую попытку нельзя было назвать полностью удавшейся. Вопрос тиража решила печатная книга.

Традиционно начало книгопечатания в Москве относится к 1564 году, когда Иван Федоров выпустил первую датированную книгу Апостол. Однако первая типография в столице была учреждена задолго до этой даты. Первые печатные книги для церковно-служебного пользования появились в Москве в середине 50-х годов. Эти книги не имели ни дат, ни места издания, ни имени издателя, поэтому первая типография получила название Анонимной. Считается, что основателем ее был Сильвестр, человек по тем временам просвещенный и начитанный, владелец большой библиотеки. С организацией типографии был связан и митрополит Макарий. Заинтересован в книгопечатании был и сам Иван Грозный.

Учредителями типографии были люди большей частью духовные. Сам Иван Федоров, который начал работать еще в Анонимной типографии, был дьяконом церкви Николы Гостунского. Заинтересованность церковных иерархов в печатной книги была вполне понятна. Русское государство расширяло свои пределы. К этому времени в его состав вошли Казанское и Астраханское ханства, земли Прибалтики. Для новоприсоединенных необходимы были книги именно религиозного содержания. Была и еще одна причина, которая особо волновала и царя. Переписывание книг, как правило, всегда сопровождается описками, которые при случае могут привести и к прямому искажению текста. При печатании это, как полагал Иван Грозный, исключалось. Это может подтверждаться тем огромным тиражом, какой был у книги Апостол. Полагают, что он доходил до 1000 экземпляров. Второе издание этой книги в конце XVI века составляло уже 1050 единиц. Несмотря на это ни в XVI, ни в XVII столетии печатная книга так и не вытеснила рукописную. Они мирно сосуществовали еще несколько столетий. Более того все внешнее оформление печатная книга заимствовала у рукописной: миниатюры, заставки (красочное оформление верхней части страницы), инициалы, полууставной шрифт. Правда, теперь это выполнялось не от руки, а на печатном станке с использованием металлических букв-литер и рисунков (гравюр), вырезанных на металле и на дереве.

В XVI и XVII вв. печатная книга занимала в библиотеках еще довольно скромное место. Книголюбы отдавали предпочтение рукописным книгам. Они казались им более естественными. В XVI веке между типографией и рукописной мастерской даже наметилось своеобразное разделение труда. Типографские станы печатали в основном книги церковного содержания. Светская же литература распространялась исключительно по средствам переписывания.

В конце 60-х годов книгопечатание в Москве практически затухает. После отъезда Ивана Федорова Иван Грозный приказал перевести московскую типографию в Александровскую слободу, где уже работали ученики и последователи первопечатника: Андроник Тимофеев Невежа, Никифор Тарасиев и другие. Лишь только в конце XVI века она вернулась в Москву.

С рубежа XV—XVI веков в читательской среде распространяется жанр бытовой повести. Как и другие памятники литературы того времени, бытовые повести кроме нравственных и эстетических идей несли в общество и официально-пропагандистские воззрения.

Одним из самых насущных вопросов, особо волновавших людей, был вопрос об образе монарха. При становлении и развитии самодержавия это было особенно актуально в то время. Две диаметрально противоположенные оценки правителя встречаются в двух произведениях рубежа XV—XVI веков: «Сказание о Дракуле воеводе» (автор Федор Курицын, дьяк Посольского приказа, обвиненный в ереси, погиб на костре) и «Александрие». В первом, воевода Дракула – талантливый воитель, но в то же время и жестокий правитель своей области и угнетатель своих подданных. Именно он впоследствии послужил прототипом известного всему миру одноименному вампиру. И совсем иным выступает из «Александрии» образ идеального царя Александра Македонского, талантливого полководца, доброго и справедливого монарх, снисходительного даже к своим врагам.

«Сказание о Вавилонском царстве» было посвящено более глобальной проблеме: о причинах возвышения и падения царства. И то и другое, как особо отмечается в произведении, во многом зависит от качеств правителя. «Сказание» являлось произведением полемическим. В немалой степени в нем был заострен вопрос о законности прав царствующей особы. Для русского монарха она заключалась в наследовании царских регалий от византийского императора, которые последний, в свою очередь, получил их от угасшей Вавилонской династии.