оставляемую Мержеевским по выслуге лет.

Подходя к описанию деятельности Бехтерев в этой должности, необходимо

заметить, что еще совсем недавно в психиатрии почти не было русских врачей.

Даже истории болезней писались по-немецки. Сам Бехтерев большую часть своих

сил направил на организацию и постройку нервной клиники, условия лечения в

которой соответствовали бы требованиям того времени. Сколько было потрачено

этих сил! На то, чтобы пробить чиновничью тупость, достать строительные

материалы, медикаменты, на поиск хороших врачей и на многое, многое другое.

То есть на те, казалось бы, мелочи, за которыми стоит нечто более значимое:

здоровье многих сотен и тысяч людей. Потом уже, несколько лет спустя,

когдаи нервная клиника была построена, и открылось первое в мире

нейрохирургическое отделение, и больные работали на огородах, шили, и

другим трудом занимались, и оказалась целительной такая занятость, и

приезжать стали учиться врачи со всей России, Бехтерев вдруг ощутил такую

опустошенную усталость, что, провожая век девятнадцатый, поднял тост за

блаженные времена, когда ученые смогут заниматься одной только наукой.

(Увы, точно такой же тост, не исключено, придется поднимать и нам,

провожая двадцатый век. Все к этому идет.)

В 1897 году Бехтерев возглавил кафедру психиатрии Женского медицинского

института. Восемнадцатого декабря этого года Бехтерев произносил речь, тема

которой относилась к общественной психологии. Речь его, через год была

выпущена отдельной книгой, которая от переиздания к переизданию становилась

все полней и глубже. Бехтерев говорил о внушении, о воздействии на психику

словом. Тема "Внушение и его роль в общественной жизни". Главный акцент был

направлен на мысль, что внушение - это давление, которое оказывают люди

друг на друга словами, интонацией мимикой, своими поступками. Внушение -

это всякое "производимое на психику впечатление", попадающее в мозг помимо

сознательного контроля разума. Бехтерев в своей речи, также отмечал, что

внушаемость помимо своих лечебных свойств имеет и оборотную сторону,

участвуя в организации массовых психических безумий, ослепления тысячных

толп, населения деревень и городов, а порой и целых народов.

Но главная забота доктора Бехтерева - конечно, больные. У больных во все

времена и эпохи одинаковые, должно быть, глаза - в них боль, и терпение, и

надежда. Все, чего достиг Бехтерев и его современники в анатомии нервной

системы и в знании управляющих связей мозга, немедленно проверялось в

клинике, служа распознованию места повреждения нервной системы. Главную

свою славу Бехтерев приобрел как неврапатолог. Он описал удивительные,

бесценные для неврапатологов явления: неудержимый смех или плач при

отдельных повреждениях мозга, ложное чувство движения давно парализованных

конечностей, случаи внезаных временных застываний, когда больному вдруг

переставало на миг повиноваться тело. Не существовало с некоторых пор ни

одного раздела в невропатологии, где обошелся бы серьезный разговор без

идей, фактов, гипотез Бехтерева. А одна из болезней навсегда получила его

имя. Выделенная им, несомненно отличная от прочих поражениях позвоночника,

и только до поры скрытая среди них.

Но, распознав болезнь, ее надо лечить. Бехтерев делал это удивительно.

Еще по-прежнему была справедлива шутка лектора, читавшего им в Академии

фармакологию: лекарств, хотя и тьма-тьмущая, но все по настоящему

действенные средства можно записать на ногте большого пальца. Разнообразя и

совмещая различные снадобья, Бехтерев создал собственну смесь - микстуру,

носящую его имя, и до сих пор применяющуюся при лечении некоторых неврозов.

А все, что сделал Бехтерев для российской нейрохирургии, - пункт особый.

Старшее поколение хирургов еще и в это время очень сдержанно отзывалось о

возможностях и перспективах "черепосверления". И вот, открывая новую

клинику нервных болезней, Бехтерев сказал с гордостью, что в ней начинает

действовать первое в мире специальное хирургическое отделение. Отныне сами

невропатологи возьмут в руки нож общих хирургов. На всех операциях в первые

годы он неотлучно присутствовал сам. Так открылось в России первое

специальное нейрохирургическое отделение.

Очень хочется на фоне этого перечисления удивитьельных достижений

Бехтерева-ученого обратиться к Бехтереву-человеку. Это будет очень

интересно, ибо о нем, как ни о какой другой знаменитости ходила масса

анекдотов. Коллега его вспоминает, как шли они однажды по двору, и Бехтерев

с ловкостью, удивительной для его грузной фигуры, подхватил споткнувшегося

мальчугана. Погладил его по голове и продолжил прерванный разговор. "Чей

это мальчонка?", - спросил спутник. "Не знаю", - ответил Бехтерев и

вернулся к беседе. А мальчонка был его любимый младший сын.

Один профессор вспоминал, что как-то ему, ещe мальчишке-врачу, Бехтерев

позвонил вдруг в три часа ночи, чтобы срочно поделиться мыслями о

завтрашней предстоящей работе. "Попробовал бы явот так позвонить ночью

своему палатному ординатору" - закончивал профессор.

Один из учеников и коллег Бехтерева сказал однажду, что такого человека

надо обсуждать не как личность, а как явление удивительное природы.

В начале века Бехтерев задумал осуществить грандиозную идею: создать

институт, посвященный изучению человека. В феврале 1908 года он открыл

учебные курсы Психоневрологического института. Институт стал подлинной и

единственной в России высшей школой. Открывавшиеся при нем клиники и

лаборатории предназначались одному единственному научному направлению:

познанию человека во всех его проявлениях нормы и паталогии.

Почти в то же время, когда известность Бехтерева достигла своего пика, в

России в области физиологии нервной системы трудился еще один великий

ученый - Иван Павлов. Они начинали вместе. Именно Павлов назвал многотомник

Бехтерева "Основы учения о функциях мозга" энциклопедией о мозге. А затем

между ними произошел разрыв. Спорили они почти по каждой из идей о

назначении и работе различных отделов мозга. И кроме результатов

лабораторных опытов у каждого был крутой характер, и чисто научные

разногласия привели к личной нгеприязни и вражде. Они не подавали друг

другу руки и не разговаривали друг с другом. Через шесть лет после смерти

Бехтерева, в 1933 году на съезде физиологов в Берне Иван Петрович Павлов

сказал хирургу Пуссепу: "Теперь только я почувствовал насколько мне

недостает клинической неврологической подготовки". Время стерло их вражду,

и в истории наук о мозге они стоят рядом.

После Революции, в 1918 году Бехтерев начал проводить исследования на

детях. Многое из того, что известно сегодня о младенческом периоде