Что же касается его нелегальных связей, то в переписке с С.Харпером мы находим несколько косвенных подтверждений самого Сорокина: «Я получаю информацию из России более или менее регулярно и полно… Если в России будут появляться признаки чего-либо экстраординарного, насколько это можно предвидеть в России, я получу информацию заранее».[25] Предполагается, что связь эта осуществлялась через Финляндию, но этот вопрос, несомненно, еще предстоит исследовать.

В переписке Сорокина с С.Харпером упоминается также Н.Ф. Кондратьев, друг Сорокина и выдающийся русский экономист, и обсуждается вопрос о его выезде в США в связи с начавшимся в Советской России террором. Однако помощь другу Сорокин так и смог, тот был арестован и репрессирован.

С момента своего пребывания в Америке Сорокин сталкивается с глухой оппозицией со стороны академических ученых, однако, предвзятость в отношении ученого спадает не только благодаря поддержке таких асов как Ч. Кули, Э. Росс, Ф.Гиддингс, но также его трудам периода работы в Миннисоте (1923 – 1929), которые хотя и были неоднозначно встречены и оценены американским научным сообществом, но определяли уровень социологической науки того времени и создали Сорокину репутацию крупной фигуры в американской социологии, ученого противоречивого, но такого, которого нельзя игнорировать.

Благодаря достоинствам его трудов президент Гарвардского университета Эбботт Лоуэлл пригласил Сорокина в 1930 году стать первым руководителем создаваемого отделения социологии. Лоуэлл искал ученого, который вывел бы Гарвард на ведущую позицию в весьма активной тогда социологии. Ранее Сорокин отклонял предложения такого рода, но на сей раз решается занять деканское кресло и с головой уходит в организацию нового факультета, предпринимая попытку воплотить свои творческие и дидактические замыслы, имевшие место еще в России. За 12 лет, в течение которых Сорокин был деканом, факультет воспитал множество известных и популярных ученых (Р. Мертон,У.Мур, Ч.Лумис, Э.Шилз, Р.Бербер, Дж.Хоманс, Э.Тирьякан и др. ); факультет стал впоследствии центром социологии в Америке. Питирим Александрович проработал на факультете до ухода на пенсию в 1959 году. Кстати, гражданство США чета Сорокиных получает в начале 30-х годов, при переезде в штат Масачусетс в Гарвардский университет.

Когда в середине 30-х годов Сорокин аннонсирует новое направление исследований своей творческой лаборатории, Гарвардский университет выделяет четырехгодичный грант колоссальных по тем временам размеров в 10 тысяч долларов для осуществления его замыслов. На протяжение нескольких лет, привлекая к работе многих ученых, и учеников в качестве соавторов и для сбора эмпирического материала и для технической обработки источников и специальной литературы, он создает свой главный труд «Социальную и культурную динамику» (в 4-х томах), где «проанализированы закономерности циклической флуктуации европейской культуры в течение трех тысячелетий».[26] Реакция на это академических кругов, которые и являлись основными читателями Сорокина, оказалась весьма неблагоприятной и Сорокин обращается к «читающей Америке» и издает популярную адаптацию «Динамики» для массового читателя – книгу «Кризис нашего времени» (1941г.), которая стала впоследствии самой читаемой книгой ученого. Также появляются не менее известные его книги «Человек и общество в бедствии», «СОС: значение нашего кризиса» (1951г.)

Нарастающая интеллектуальная изоляция Сорокина еще больше усиливается в 50-е годы, когда главным направлением его работ и выступлений является проблема бескорыстной, альтруистической любви ( в этическом смысле), ее природы, способов проявления, возможностей; Сорокин все больше расходится с основным течением американской социологии во главе с Т.Парсонсом (их отношения всегда носили оттенок «холодно-соревновательного сосуществования»).

Сорокин продолжает писать книгу за книгой: «Социальная философия в век кризиса» (1950), «Альтруистическая любовь» (1950), «Изыскания в области альтруистической любви и поведения» (1950), «Пути и власть любви» (1954), «Виды любви и ее сила» (1954), «Причуды и недостатки социологии и смежных наук» (1956), «Американская сексуальная революция» (1957). «Власть и нравственность» (1959).

В конце 1959 года Сорокин выходит в отставку и получает звание почетного профессора Гарварда. В 60-е годы ученый закладывает основы теории конвергенции в книге «Взаимная конвергенция США и СССР в направлении смешанного социокультурного типа» (1961), пишет автобиографию «Дальняя дорога» (1963), издает труды «Основные тенденции нашего времени» (1964) и «Социологические теории сегодня» (1966), которые разрывают круг его изоляции и встречаются читателями гораздо благожелательнее. Переиздание его классических трудов в 60-егоды и появление двух сборников статей, посвященных ему (Allen.A. Pitirim Sorokin in Rewiew. Durham. N.Y., 1963; Tiryakian E. Sociological Theory Values, and Sociocultural Change, N.Y.,1963) привлекло к нему еще больше внимания.

В апреле 1963 года впервые в истории американской социологии все участники съезда сообщества социологов США выразили ему свое признание, внеся имя Сорокина, не включенного в бюллетени, и избрав его президентом Американской социологической ассоциации. Весь мир вновь обернулся к позабытому старцу, которому все еще хватало сил для жестких атак на правительство за аморальную войну во Вьетнаме, а на академическую науку за злоупотребления позитивизмом.

Однако, после выхода на пенсию, хотя и не отходит от науки, больше времени он уделяет выращенным собственноручно цветам и похвале за умелое садоводство радуется гораздо больше, чем различным званиям и наградам.

Приковывают внимание многие аспекты личности Сорокина: каким он был в жизни, каким преподавателем, ученым и просто человеком. Здесь необходимо обратиться прежде всего к воспоминаниям современников, учеников.

Один из выпускников Гарварда вспоминал: «Сценически Сорокин как лектор был бесподобен. Обладая громадной физической силой, он совершал натиски «атак» на классную доску, зачастую разламывая при этом все мелки»[27].

Роберт Мертон, его ученик, в своих воспоминаниях подчеркивает противоречивость и цельность личности своего учителя. Сорокин отличался «научным нетерпением все охватить», острым критицизмом, и хотя «Сорокин подходил к чужим работам со скептицизмом, рассматривая их с самых высоких общенаучных позиций», это не мешало ему «относится к аспирантскому творчеству как к последнему слову в науке», и включать подготовленные Мертоном «куски» текста для «Социокультурной динамики» прямо в свою книгу. По воспоминаниям Мертона, его семинары «походили скорее на лекции, чем на обычный процесс работы со студентами». «Вспышки гнева охватывали его в тех случаях, когда люди не оказывали ему должного уважения, в открытую не соглашались с его идеями или посягали на его авторитет. Он не был очень общительным, но я никогда не испытывал дискомфорта в его присутствии. В целом он был очень хорошим человеком».[28]