Перед ней, а что он мог?

Описывая будни и сражения, автор показывает героя в разных ситуациях, подчеркивая его смекалку, находчивость, задор, смелость, умение не унывать в трудную минуту жизни, своим оптимизмом зажечь других. Проплыв в ледяной воде с рапортом, «ни зубами, ни губами не работает», он, чуть оправившись, тут же с юмором говорит:

— Доктор, доктор, а нельзя ли

Изнутри погреться мне,

Чтоб не все на кожу тратить?

О скромности Тёркина поэт говорит в главе «О награде»:

— Нет, ребята, я не гордый.

Не заглядывая вдаль,

Так скажу: зачем мне орден?

Я согласен на медаль.

Задушевность, непосредственность Тёркина раскрывается автором в главе «Гармонь»:

Только взял боец трехрядку,

Сразу видно, гармонист.

Для начала, для порядку

Кинул пальцы сверху вниз .

И от той гармошки старой,

Что осталась сиротой,

Как-то вдруг теплее стало

На дороге фронтовой.

Встреча Тёркина со старым солдатом располагает к нему старика, который вспоминает свои бои, свое поколение и вместе с героем рассуждает о войне нынешней:

И сидят они по-братски

За столом плечо в плечо.

Разговор ведут солдатский,

Дружно спорят, горячо .

Отвечай: побьем мы немца

Или, может, не побьем?

………………………………………

Он вздохнул у самой двери

И сказал:

— Побьем, отец .

В главе «От автора» поэт скажет:

С первых дней годины горькой,

В тяжкий час земли родной,

Не шутя, Василий Тёркин,

Подружились мы с тобой.

Но еще не знал я, право,

Что с печатного столбца

Всем придешься ты по нраву,

А иным войдешь в сердца.

И действительно, Тёркин стал близок каждому солдату, сражающемуся на войне. Твардовский получал много писем от них с «подсказками»: «А вот бы еще отразить то-то и то-то .» Всем хотелось продолжения, всем хотелось, чтобы Тёркин не погиб, дожил до победы:

Праздник близок, мать-Россия,

Оберни на запад взгляд:

Далеко ушел Василий,

Вася Тёркин, твой солдат.

То серьезный, то потешный,

Нипочем, что дождь, что снег, —

В бой, вперед, в огонь кромешный

Он идет, святой и грешный,

Русский чудо-человек .

4. И шел по дорогам этой войны простой русский солдат — Иванов, Петров, Сидоров — он же — Тёркин, чтобы прийти к той долгожданной цели, которая звалась Ее величество — Победа:

Переправа, переправа .

Пушки бьют в кромешной мгле.

Бой идет святой и правый,

Смертный бой, не ради славы —

Ради жизни на земле.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Какова общая мысль поэмы, вытекающая из эпизодов войны?

2. Каким образом главы поэмы связаны друг с другом?

Вопрос 53. Великая Отечественная война в прозе XX века (на примере одного произведения).

ПЛАН ОТВЕТА

1. Дань памяти прошлому.

2. Повесть Ю. Бондарева «Батальоны просят огня»:

а) приказ командования;

б) чувство долга;

в) нравственная оценка выполнения приказа командования;

г) соотношение норм права и морали;

д) чувство вины комдива.

3. Нравственный выбор героев.

1. Сущность человека раскрывается лучше всего в дни великих и малых испытаний, через которые ему суждено пройти. Великая Отечественная война была испытанием из испытаний. И сколько бы лет ни прошло, она останется в памяти людей, переживших ее, в памяти их потомков, так как человеческая память не умеет молчать, а те, кто ушел

.кричат и будят нас, живых,

Невидимыми, чуткими руками.

Они хотят, чтоб памятником им

Была Земля с пятью материками .

Егор Исаев. Суд памяти

Писателей можно по праву назвать поверенными Истории, хранителями памяти человеческой. В своих произведениях каждый по-своему сумел передать те «мгновения» войны, те глубинные процессы, происходящие в сознании людей, которые и определяют, способен ли человек остаться человеком в бесчеловечных обстоятельствах. Отдавая дань прошлому, памяти тех, «кто уже никогда не придет», и тем, кто остался жив в этой схватке с фашизмом, писатели посвящают свои произведения: романы, повести, рассказы, стихи. К. Симонов «Живые и мертвые»; В. Гроссман «За правое дело», «Жизнь и судьба»; В. Некрасов «В окопах Сталинграда»; Б. Васильев «В списках не значился»;

К. Воробьев «Крик», «Убиты под Москвой»; Ю. Бондарев «Горячий снег», «Батальоны просят огня».

2. Юрий Бондарев в одной из первых своих «военных» повестей — «Батальоны просят огня» — поставил проблемы ответственности за судьбу человека на войне. Основной конфликт этой повести связан с приказом командования: нескольким батальонам форсировать Днепр на одном из участков. В армии приказы обсуждению не подлежат, их следует в точности выполнять. Так и поступили батальоны Бульбунюка и Максимова. Но быстро изменившаяся обстановка внесла в планы командования коррективы. Первоначальный приказ уже по ходу операции пришлось отменить. Только двум батальонам это было неизвестно — они уже вступили в бой. Цена неожиданным коррективам оказалась самая страшная — один из батальонов, сковав значительную часть немецких сил, лишился обещанной огневой поддержки и был обречен.

Как оценить эту непростую ситуацию? Можно ли ее оправдать? Герои Бондарева по-разному отвечают на эти вопросы.

Капитан Ермаков судит трагический для его однополчан исход самым беспощадным образом. Прежде всего он винит себя. Ему мучительно больно оттого, что почти весь батальон, с которым он вместе уходил выполнять приказ и командование которым взял на себя в самые роковые минуты, пал, а сам он остался жив. Ермаков чувствует свою ответственность за погибших людей. Пробираясь после последнего боя из окружения, Ермаков думает: «Я командовал батальоном — и остался один. Так разве это не смерть? Так зачем я еще живу, когда все погибли? Я один? » Нравственный максимализм Ермаков перенял от своих погибших товарищей. Он вспомнил вспыльчивого и несдержанного начальника штаба батальона Орлова, который никому не прощал на фронте одну вещь: « .на чужой крови, на святом, брат, местечко делать!» Ему близки оказались те нравственные законы, которые в любой обстановке исповедовал совсем юный лейтенант Ерошин. Для этого человека невозможно было даже принять какую-либо вещь убитого противника. Не потому, что хотелось остаться чистеньким. На войне так не бывает. Ерошину хотелось сохранить чистой свою душу До боя Ермаков не понимал Ерошина:

« .раздражали его неопытность, наивная, неуклюжая молодость, его неумение понимать все с первого слова». Это уже после трагической для батальона развязки Ермаков понял, что перевешивало все «грехи» Ерошина — романтическое отношение к войне, вера в справедливость, непоказное уважение к солдату и самое главное — чувство долга. Даже раненный, Ерошин думал не столько о себе и своих болях — прежде всего о предстоящем бое, который оказался для него последним: «Боже мой, орудие не замаскировано .»

Вот почему Ермаков, выбираясь из окружения, не радовался своему спасению. Он думал о погибших товарищах: «Память его, не угасая даже в мгновении забытья, была дана ему как в наказание». Отсюда суровость оценок Ермакова по отношению к командованию. В неожиданной корректировке приказов он увидел слабость своих командиров, которые, решая стратегические задачи, позволили поставить под удар два батальона.