Май стоял.

Позапрошлое лето.

Вещи.

Всем по пять кило. Лингвист говорит нам о сходных конструкциях, которые также встречаются в стихах Маяковского. Если бы у данного слова не было тире, его можно было бы принять за прямое дополнение. Кто-то предлагал - сквозь Землю

до Вашингтона кабель. Здесь нет вопроса в винительном или именительном падеже кабель, да это и не важно т.к. конструкция синтаксического смысла не имеет. Или например: Обалдело дивились:

выкрутас монограмма,

дивились сиявшему серебром

полированным . Монограмма синтаксически равна сиявшему !!! Атак же: Картина третья.

Бытовая.

Развёртывается у трамвая.- ТРИ отдельные синтаксические целые, которые в обычном языке были бы подлежащим, дополнением и сказуемым ОДНОГО предложения.

Разобщённые именительные - частный случай “преодоления синтаксиса”(поэтому и короткая строка в творчестве поэта и разброс слов, обычно связанных). Скушно Пушкину.

Чугунному ропщется. Были времена - прошли былинные. - здесь одно существительное употреблено в двух местах - сначала без определения, а затем определением.Поэтому повышается вес прилагательного, появляется возможность его субстантивизации.Вот и ещё пример своеобразия языка Маяковского. Другое словесное разобщение достигается вытеснением зависимой формы независимой.

Пелагея,

что такое?

где ещё кусок

жаркое? Вместо двупланоаой конструкции “кусок жаркого”, этим и обусловлено такое разделение на строки. А вот ещё способ освобождения слова от синтаксических связей: слово, принудительно требующее дополнения, употребляется без него. “Я не могу на улицах!”.

Независимое употребление разных звеньев предложения приводит к отсутствию глагола там, где по норме он нужен.Но т.к. основанием высказывания ,как правило, является независимый член речи, нет надобности в глаголе.Здесь нет предикации, а есть нерасчленённый способ выражения, которым обладает каждое слово. “Доглагольное” синтаксическое построение делится на несколькослучаев. 1)восклицания:

Нагнали каких-то.

Блестящие!

В касках!

Нельзя сапожища!

Скажите пожарным . 2)Условные конструкции после если

Если б рот один, без глаз, без затылка -

сразу могла б поместиться в рот

целая фаршированная тыква. 3) Целевые конструкциипосле чтобы:

Глупые речь заводят:

чтоб дед пришёл,

чтоб игрушек ворох.

Одно обдумывает

мозг лобастого,

чтобы вернее,

короче,

сжатее. 4) Иллюзия недоговорённости:

И когда говорят мне , что труд, и ещё, и ещё,

будто хрен натирают на заржавленной тёрке . (первоначально - “говорят про труд”).

Дальнейшим следствием этого принципа является отсутствие союзов: Замечали вы -

качается

в каменных аллеях

полосатое лицо повешенной скуки .

Иззахолустничается.

Станет - Чита. Иногда у Маяковского независимость получает грамматическое выражение:

Глаза у судьи - пара жестянок

мерцает в помойной яме . Сказуемое тяготеет к сравнению (что можно наблюдать в древнерусской литературе: “ .а князь их - фота на голове .”): красная

- клюквы воз - щека. Любопытно, что между членами нет отношений подчинения, есть присоединение независимых членов.Синтаксическая самостоятельность уравнивает все слова и уничтожает иерархию: Маленькая,

но семья.

Хорошо

и целоваться,

и вино. Тот же смысл и при преобразовании других, менее свободных категорий: “Мы знаем, кого мети!” , “Поэзия - это сиди и над розой ной .”

Зачастую видим изменение ранга слова, например, превращение предлога в наречие (занимательно, что в древности эти предлоги скорее всего и были наречиями):

И за,

и над,

и под,

и пред

домов дредноуты . Иногда поэт производит инверсию и без перемены функции, например: Возрадуйтесь,

найден выход

из

положенья этого . Нередко он опускает предлоги, тем самым замедляя онаречивание существительного с предлогом:“По Красному морю плывут каторжане, трудом выгребая галеру”. Или: “Склонилась руке .”,где обозначение предмета, к которому обращено действие опять же подвержено древнерусской традиции (“ .избивая гуси и лебеди завтроку и обеду и ужине.”).

Винокур отмечает, что Маяковский не любит подчинения, а предпочитает свободные присоединительные конструкции : Оскольких

можно

упразднить,

заменя

добросовестным “телевоксом”.

Испустит чих -

держусь на месте еле я .

Таким образом, особенностью языка Маяковского является ослабление синтаксической связи за счёт семантической; слово может быть синтаксическим целым без иерархических отношений с другими словами. Также в языке литературы этого неординарного поэта нет различия между словом и предложением (что, как отмечает Винокур, было присуще прародителю всего земного языка т.е. существовала одна единица общения - предложение-слово-звук-крик ). О чём это говорит? Нет, совсем не об архаизации или стилизации - Маяковского трудно представить человеком, берущим что-либо из прошлого, он жил самым современным; это говорит о сохранении некоторых черт праязыка,которые интуитивно оживил и пустил в литературу Маяковский.

4

Слово в выражении.

Фразеология Маяковского представляет соединение слов как носителей материальных значений.Выражение для него - фразеологический аналог синтаксического целого(т.е. предложения).

“Фразеологическими сращениями называются такие лексическо неделимые обороты, обобщённо-целостное значение которых не определяется значением составляющих его компонентов.”[3] У Маяковского наблюдаем борьбу с омертвением отдельного слова в фразеологическом сращении. Слова восстанавливают свои отдельные значения, т.е. происходит процесс, аналогичный тому, что прослеживался в синтаксисе. Поэт создаёт такие условия, что слово во фразеологизме должно ожить, чтобы фраза была понятна. 1) употребление слова в его буквальном и примитивном значении, что зачастую слышим в разговоре детей .(После того,как одна дама сказала, что в каком-то деле она собаку съела, мальчик перед её появлением стал прятать своего щенка.) Совершенно так же Маяковский пишет:

Она(буржуазия)-

из мухи делает слона

и после

прдаёт слоновую кость. Налицо разложение идеоматики: Если зуб на кого -

отпилим зуб .

Кто из вас,

из сёл,

из кожи вон,

из штолен

не шагнёт вперёд?! Буквальность из кожи вон подчёркивается параллельными конструкциями: из сёл, из штолен . И, конечно, разложение более слабых конструкций: “Как трактир мне страшен ваш страшный суд”, “Розданные Луначарским венки лавровые сложим в общий товарищеский суп.” Или: Сегодня с денщиком:

ору ему

- Эй,

наваксь

штиблетину,

чтоб видеть рыло в ней!-

и конешно -

к матушке,

а он меня

к моей,

к матушке,