простерся орел самодержца

черней, чем раньше,

злей,

орлинее. Образуются у Маяковского прилагательные и от наречий: “ гимн еще почтее “.Или: “Ну ,а меня к тебе и подавней-я же люблю- тянет и клонит”.Интересно , что современная морфология не соотносят слова “давний” и “подавно”.

Ну и конечно,поэт не мог обойти своим вниманием глагол - образует его и от наречий, и от междометий, и от звукоподражаний:”расчересчурясь” , “размерсился” , “сердце изоханное”, “дундудеть”.Образование таких слов можно наблюдать в городской обиходной речи , хотя ей явно присуща форма на “-кать”(не “мерсить” ,а “мерсикать”).Интересен случай со словом “дундудеть”, где современное звукоподражание наслаивается на древнее.

Многочисленны и продуктивны случаи наращения приставки на обычную форму слова:”испешеходить” , “замашинив” , “вытелю”.Здесь возможны два варианта : либо от беприставочного глагола, либо ,наращивая приставку на неглагол получаем приставочный глагол.Винокур подмечает ,что и в общеупотребительном языке от есть случаи образования глаголов от имен наращением приставки “оформить” “укрупнить” , но этот способ не очень популярен в современном языке. У Маяковского этим способом производятся необычные образы:”обезночел”, “разбандитят”. Подводя краткий итог, Винокур говорит об отсутствии семантической разницы для Маяковского от какой части речи образовывать глагол.Если образуется от имени ,то обозначает деятельный признак, и все равно, абстрактные , конкретные или какие-либо другие существительные берутся за основу:”развеерился” , “иззахолустничается” “головастить” , “сгитарьте” ,”зарождествели”. Винокур отмечает образование глаголов от имен собственных: фамилий-”чемберлениться” , “муссолинит” , “убиганятся губы”(от парфюмерной фирмы houbigant);от географических названий- “миссисипиться”. Автор статьи считает недостаточно разработанной тему анализа связи семантики и морфологии этих новообразований.По его мнению в некоторых случаях промежуточные звенья словообразования пропущены:”озноенный” , “раскитаенные фамилии”.

2

Слово внутри класса слов.

Как только у слова появляется род, слово вступает в морфологические отношения с другими словами. Категория рода определяется по двум признакам - семантическому и морфологическому.Винокур замечает, что Маяковский обычно сохраняет существительным род, присущий им в общеупотребительном языке,хотя иногда, меняя суффиксы, влияет на категорию рода.Например:”пироженью рвотной”.Но так как Маяковский - новатор в рамках (хотя бы сколько-нибудь) употребительного языка, а языку это явление не свойственно, такие нововведения редки в творчестве поэта.Однако можно найти такие примеры:иностранные слова типа рояль -“фильм - фильма”,”зал - зала - зало”; употребление явно подчинено рифме “муча перчатки замш”(далее идёт “замуж”); больший интерес с точки зрения Винокура представляет употребление таких вариантов с сатирической задачей (например, присвоение мужчине женского свойства):”взревел усатый нянь”(из поэмы “Хорошо” о Милюкове в иммитации сцены разговора Татьяны и няни из “Евгения Онегина”):

Её

утешает

усатая няня,

видавшая виды,

Пэ Эн Милюков. Другая мотивация изменения категории рода дляМаяковского - иммитация детского языка:

Обезьян.

Смешнее нет.

Что сидеть, как статуя?1

Человеческий портрет,

даром,что хвостатая.

Варианты нововведений в категории числа в поэзии Маяковскиого намного богаче - зачастую поэт, заменяя единственное число множественным создаёт образы никак не ассоциирующиеся в обыденной жизни с множественностью.Если имя собственное употребляется во множественном числе этим выражается обобщённость, подчёркивается риторичность и,конечно, свидетельствует об эмоциональности.

Это труднее, чем взять

тысячу тысяч Бастилий 1

Если ударами ядр

Тысячи Реймсов разбить удалось бы .

. сдохнут Парижи,

Берлины,

Вены1 Здесь, по мнению Винокура, ярко просматривается связь с гиперболизмом (особенно раннего ) Маяковского: “армиями Ромео и Джульетт”, “Ллоид Джоржи ревели со своих постов”.

Любопытно употребление абстрактных понятий во множественном числе. Этим автор подаёт это понятие в виде конкретизированного образа,олицетворения, овеществления. Употреблением названия вещества во множественном числе Маяковский добивается опрелмечиваемости, так как перед читателем сразу встают сорта(обычное употребление мн.ч. с сущ. веществ).Также употребление множественного числа в этих случаях придаёт тексту экспрессию фамильярной речи.

Легло на город ргомадное горе

и сотни маленьких горь. “Чтоб природами хилыми не сквернили скверы .”.А вот с веществами:”Есть ли наших золот небесней?”, или “товары, питья, еды .”. Категория числа в русском языке менее формальна, чем категория рода, хотя формально любое существительное может стоять во множественном числе. Это и использует Маяковский: “ .в мягких мебелях”. ( Любопытно, что во времена Пушкина форма “мебелях” была вполне употребительной.)Категория числа даёт Маяковскому богатую пищу для словотворчества:

Тащусь меж канавищ

канав,

канавок.

Хлеба!

Хлебушка!

Хлебца! А в стихотворении “Евпатория” поэт выстраивает целый ряд необычных форм от слова евпатория-”евпаторийскую - евпаторийцами - евпаторийки - евпаторьяки - евпаторьяне - евпаторёнки - евпаторьячьи - евпаторство”, и что интересно, к каждому из этих слов Маяковский находит рифму.Обилие подобных форм можно видеть и в других его стихах, например, в “Военно-морской любви”. Пристрастие к слову определяет частое употребление несвязанных морфем: кто в глав,

кто в ком,

кто в полит,

кто в просвет,

расходился народ в учреждения. Или: “на заседании А-БЕ-ВЕ-ДЕ-ЖЕ-ЗЕкома”.И ещё:”-идите и обрящете- иди и “рящь” её-”.Этот приём используется с разными стилистическими целями: для иммитации крика толпы, его истолкования; насмешки или сатиры; стилизации деской речи; и, по мнению Винокура, просто ради творчества (особенно в ранних футуристических работах)”как бы устраивая смотр словообразовательным средствам языка”.На этой почве филолог сравнивает Маяковского с Хлебниковым и,выявляя различия в принципах употребления нововведений, всё-таки признаёт, что Хлебников повлиял на оформление стиля молодого Маяковского.

Винокур также говорит о смещении обычных отношений слов с абстрактными и конкретными значениями.При этом слова отвлечённые превращаются в вещи или живые организмы.Морфологически это достигается присоединением суффиксов, характерных другому семантическому классу.Здесь возможно несколько вариантов:во-первых присоединение увеличительных суффиксов к отвлечённым существительным (“духотище”, ”красотищи”,”войнищи”).Здесь наблюдается иммитация явлений фамильярной речи типа “силища”, ”хвостище”.Это и обусловливает понятность и экспрессивность подобных конструкций.Во-вторых - присоединение уменьшительных суффиксов (задача и принцип те же):”плачики”,”нэпчик”,”любовишки”,”смертишек”. К этому же типу относятся случаи приращения увеличительных суффиксов к существительным материалов:”лучище”,”водища”, “народина” .Есть и третий случай, когда увеличительные или уменьшительные суффиксы присоединяются к именам собственным:”Бродвеище”,”декабрик”,”поцелуишко”, ”потерийка”(любопытно,что здесь вычленяется новый суффикс “-ийк”,не существующий в языке).Все эти приёмы служат для материализации понятий.