В областных наречиях черт называется хитник (от «хитить» - похищать), а слово «хитка» употребляется в смысле беды, насланной сглазом или недобрым пожеланием; о черте рассказывают, что он ворует все, что кладут без благославления. Хитник одного корня со словом хитрый (лукавый), какое служит одним из обычных эпитетов дьявола. Где упадет огненный змей или метеор, то место почитается жилищем нечистых духов; падающие звезды и метеоры признавались за низвергаемых с неба демонов, и потому при виде их осеняют себя крестным знамением.

Сокрытие небесных светил туманами и тучами и задержание дождевых потоков демоническими силами зимы древний человек считал не только похищением, но и пожиранием небесных дев лютым змеем. Надвигая на горизонте массы туч, окутывая ими солнце, луну и звезды, чудовищный змей как бы проглатывал светила, этих ненаглядных красавиц неба.

Делая вывод, можно согласиться с А.А. Потебней, что в связи с верованием в какую-то особенную метафоричность языка во время образования мифа, вовсе не такое, каковая наблюдается нами теперь, стоит верование, что душевная жизнь первобытного человека характеризуется особым развитием фантазии, особой наклонностью к олицетворению.19

Это доказывают и древнейшие представления о боге-громовике, которые носят двойственный характер: являясь, с одной стороны, божеством светлым, разителем демонов, творцом мира и подателем плодородия и всяких благ, он – с другой стороны - есть бог лукавый, злобный, приемлющий на себя демонический тип. Эта двойственность в воззрениях первобытных племен возникла также под влиянием тех естественных свойств, с какими выступает гроза, то оплодотворяющая землю, то посылающая град и бурные вихри.20

Взирая на извив молнии, как на тот непрямой путь, которым шествует бог-громовик, древний человек, под непосредственным воздействием языка, связал с этим представлением понятие коварства и злобной хитрости. Под влиянием указанных воззрений бог разящих молний переходит в хромоного демона (падение молнии на метафорическом языке обозначалось утратой того члена, какому уподоблялась она в данном случае).

Как представитель легко изменчивых облаков и туманов, черт может превращаться во все те образы, в которых древнейший миф олицетворял тучи. Согласно с эпическим названием облаков ходячими, а ветров буйными, черти вечно бродят по свету и отличаются неустанною, беспокойною деятельностью; на областном наречии «шатун» означает и бродягу, и дьявола. По быстроте своего полета тучи уподоблялись хищным птицам, легконогому коню, гончим псам, диким козлам и козам, а ради той жадности, с какою они пожирают (помрачают небесные светила) волку и свинье. Все эти животные формы принимает и нечистый.

Нечистые духи в своем древнейшем, языческом значении были существа стихийные, демоны темных туч, опустошительных гроз, вихрей и вьюг, то посылающие на поля и нивы безвременные ливни и град, то задерживающие в облачных горах животворную влагу дождя и карающие землю засухою; в том и другом случае они истребляют жатвы и лишают человека его насущной пищи.

К разряду стихийных демонов причислялись нашими предками и болезни, как порождение тех же естественных причин: простуды, сырости, вредных испарений.

Особенно интересны верования и предания, живущие в народе, о лихорадках. Лихорадок – девять или двенадцать крылатых сестер; они обитают в мрачных подземельях Ада и представляются злыми и безобразными девами.

Дождевые тучи, потемняющие небесный свод, широко раскинутою и многоветвистою сенью, в глубочайшей, незапамятной древности были уподоблены дереву-великану, обнимающему собой весь мир – дерево, ветви которого обращены вниз – к земле, а корни простираются до самого высокого неба.

Предание о мировом дереве славяне преимущественно относят к дубу. Первоначально понятие «дуб» заключало в себя общее понятие дерева, что до сих пор слышится в производных дубина, дубинка – палка. У сербов дуб называется грм, грмов (дубовый лес - грмик), что без сомнения указывает на ближайшее отношение его к Перуну.

С дубравами древний человек связывал тучи, представляя их небесными деревьями, а леса и рощи считал местопребыванием облачных духов и этим последним придал характер лесных гениев.

Гений (от латинского gens - «род», gigno - «рождать»), в римской мифологии первоначальное божество – прародитель рода, затем бог мужской силы, олицетворение внутренних сил и способностей мужчины. Считалось, что каждый мужчина имеет своего гения. Постепенно гений рассматривается как персонификация внутренних свойств, становится самостоятельным божеством, рождается вместе с человеком (иногда предполагалось два гения - добрый и злой), руководит его действиями и после смерти, бродит близ земли, или соедининяется с древними богами. Считалось, что гениев имели не только люди, но и города, отдельные местности, леса, рощи, поля и горы.21

С замиранием и возрождением жизни в дубравах и рощах народная фантазия связывала сказание о грозовых демонах, исчезающих осенью, в дни месяца листопада и снова появляющихся весной. По поверьям нечистыми духами, оборотнями, принимающими на себя образы различных рыб, были населены и омуты. Большая опасность угрожает тому рыбаку, который ударил бы в такую рыбу острогою.

Эти и многие другие мифические образы, как указывает А.Н. Веселовский, созданные воображением народа, стали персонажами мифических легенд с облачным содержанием, с животными и человеческими образами, они легли в основу мифологии, вместе с ней развивались и падали. Когда человек ощутил себя центром создания и утратил часть суеверного страха перед природой, мифические легенды приняли другой характер. В первоначальной облачной драме начали участвовать антропоморфные боги и герои. Наконец, пришло время и они дожили до нас в форме сказок.22

Но это объяснение мифологического генезиса, как отмечает А.Н. Веселовский, страдает односторонностью, что не может не отразится на дальнейшем его приложении. Облачные мифы играли большую роль при начале разных мифологий, это одни из основных мифов, но они не единственные. Не все, что в сказках напоминает мотивы облачного мифа, вышло необходимо из него, многое в них принадлежит и житейским отношениям.

2. Мифологические образы демонов и нечистой силы в фольклоре.

В большинстве языков слово «сказка» есть синоним слов «ложь», «враки», «сказка вся, больше врать нельзя» - так русский сказочник кончает свой рассказ.23

Фантастика - важнейшая черта волшебной сказки. Она связана с мифологическими представлениями первобытного фольклора и вместе с тем выражает их преодоление.

Мифологическое мировоззрение персонифицирует силы природы и видит активные силы вне человека, приписывая их духам. Считалось, что успех человека зависит не от его качеств и не от судьбы, а от точности исполнения магических предписаний. Поэтому в первобытном фольклоре еще нет поэтического изображения. Мифологические рассказы выражают пафос борьбы человека с природой и признание его зависимости от неё: личность героя и взаимоотношения людей остаются в тени, социальные отношения передаются как элемент мифологизированной природы.24