В мае 1895 года его посетил в Новой Александрии ученик и соратник по Особой экспедиции Г. И. Танфильев. Он с удивлением и грустью увидел Василия Васильевича утомленным, разбитым, «совсем не похожим на богатыря телом и духом». Взяв по состоянию здоровья (нервное переутомление) отпуск, Докучаев уехал с женой в Крым. В Новую Александрию уже не вернулся. Отказавшись от работы в институте, он не смог продолжить ее и в учебных заведениях Петербурга. Он не был в состоянии вести научные исследования. В отчаянии даже был близок к самоубийству. Для лечения пришлось побывать за границей. Лишь к весне 1896 года ему стало лучше. Он написал А. А. Измаильскому: «. . .весь прошедший год я провел как в тумане, все время страдая сильнейшим расстройством нервов и полным упадком сил; апатия к жизни принимала временами безумные размеры».

Василий Васильевич понимал, что ему грозит безумие. И все-таки, вопреки советам врачей, едва лишь справившись с бо­лезнью, вновь начал работать в полную силу. Да и не мог он иначе. Жизнь для него была самоотдачей. Он торопился исчерпать все свои возможности.

Его научные достижения и практические мероприятия получали высокие отзывы, награды. Однако впереди ждали и новые испытания. Осенью 1896 года тяжело заболела его сестра, она умерла 2 февраля следующего года. Во время ее болезни Докучаев находился в таком подавленном состоянии, что был помещен в больницу. В последующее время до конца жизни его опекала племянница (дочь сестры) Антонина Ивановна Воробьева — учительница.

В 1897 году наступило заметное улучшение здоровья Докучаева. К этому сроку, проработав в Петербургском университете четверть века, он вышел в отставку. Теперь все его усилия были направлены на научную и организационную работу. А сил, оказывается, осталось немало!

Докучаев вновь возглавил Почвенную комиссию и прочел десятки популярных лекций, пользовавшихся большим успехом у публики. Пропаганду почвоведения и агрономии считал он чрезвычайно важным делом. Поэтому чтение популярных лекций он продолжил в Москве. Один из его молодых слушателей, С. А. Захаров, вспоминал: «Впечатление от лек­ций В. В. Докучаева было исключительное, я бы сказал потрясающее, если бы не спокойный и какой-то величавый тон лектора. . . После лекций Докучаева я сделался убежденным почвоведом».

Летом 1898 года Василий Васильевич вновь руководил полевыми почвенными исследованиями, на этот раз в Бессара­бии (Молдавии). 0н получил приглашение от Закавказского статистического комитета обследовать почвы Кавказа и Закав­казья. Предложение он принял и вскоре отправился в экспеди­цию.

В это время у него окончательно складываются научные идеи о зонах природы (более точно, говоря современным языком,— о зонах биосферы, области жизни).

К этому времени в науке уже укоренились представления о климатических и растительных зонах Земли, закономерно меняющихся от экватора планеты к полюсам и от горных долин к вершинам. Об этом еще в начале прошлого века писал А. Гумбольдт. Однако никто не обращал внимания на изменения по горизонтали и вертикали всего, комплекса географических условий, включая почву. Скажем, А. Гум­больдт вообще не признавал зонального распространения почв.

Как обычно, у Докучаева новые идеи оформились в обще­нии с природой. В последние три года прошлого века, в последние три года активной сознательной творческой жизни Василия Васильевича, он трижды посетил Кавказ и побывал даже в пустыне Каракумы. Трагически заверши­лась его жизнь: с конца 1900 года он был безнадежно болен, работать не мог, постепенно и мучительно терял рассудок;

скончался В. В. Докучаев 23 октября 1903 года. «В полном сознании открытого перед ним ужаса,— писал В. И. Вернад­ский,— он напрасно старался, уже больной, найти спасение

в энергичной, широкой научной работе, с трогательной силой обращался мыслью и сердцем к самым глубоким тайникам человеческой души . Казалось, он стремился противопоста­вить надвигающемуся несчастью всю силу, всю полноту своей личности».

Поздние научные работы Докучаева, не все из которых оказались завершенными, открыли путь наукам о Земле в XX век.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Талант ученого-натуралиста наиболее ярко и полно выража­ется в умении ставить научные проблемы, разрабатывать которые доведется не одному поколению исследователей. Это самое настоящее открытие новых путей исканий. Подобный талант первооткрывателя — редкость, и очень немногие, даже из числа великих ученых, обладали им.

Докучаев, постигший искусство общения с природой, умел выведать у нее такие тайны, размышлять о которых полезно, поучительно и в наши дни, на исходе XX века. Современным геологам пора бы уже основательно взяться за познание глубинной зональности земной коры. Кстати, ставя этот вопрос, Докучаев обронил мысль об ином распределении материков как важную, но все-таки второстепенную часть более крупной проблемы.

Дар провидения, способность открывать перспективные, уводящие к дальним горизонтам пути познания делают многие научные труды Василия Васильевича источником новых идей даже в наше время. А некоторые из вопросов, поставленных им, остаются не просто научными, но и по-человечески злободневны­ми для современной технической цивилизации, для каждого из нас: «. . .в состоянии ли еще, в силах ли наши Наука и техника, со всеми их успехами, со всей европейской культурой, помочь этой роковой нужде, этой безысходной борьбе человека со стихиями природы,— помочь в целом или, по крайней мере, для мало-мальски значительного процента столь страшно обреме­ненного, даже закабаленного природой человечества? Не слишком ли современная нам культура громоздка и дорога, особенно ввиду того бесспорного факта, что жизнь именно цивилизованного человека делается с каждым годом более и более требовательной, а ее стоимость растет еще быстрее? Хватит ли, наконец, естественных природных богатств настоль

ко чтобы рост их шел параллельно хотя бы с мало-мальски значительным распространением благ цивилизации на массу человечества?»

ЛИТЕРАТУРА

1)Баландин Р. К. , В. В. Докучаев: Кн. для учащихся.— М.: Просвещение, 1990.—96 с.: ил.— (Люди науки).—ISBN 5-09-001478-7

2) Евдокимов М. Ю. , География смоленской области: Уч. для учащихся.— М.: Просвещение, 1990.—96 с.