1.2. Буддизм

В учении Будды есть два ряда утверждений, которые очевидным образом противоречат друг другу. С одной стороны, буддийский идеал предполагает освобождение от всех желаний, от удовольствий в такой же мере, в какой и от страданий. «Нет уз для тех, у которых нет приятного или неприятного»[1]. Отсюда вытекает, что для достижения нирваны необходимо прорваться по ту сторону добра и зла. Одно из высказываний Будды гласит: «Я называю брахманом того, кто здесь избежал привязанности и к доброму и к злому, кто беспечален, бесстрастен и чист»[2]. Блаженный потому является блаженным, что он «с благим и неблагим покончил» и ему «ни гнев, ни милость не свойственны». С другой стороны, Будда связывает достижение нирваны с нравственным образом действий, прежде всего с решительным, самым последовательным отказом от ненависти и насилия. Он прямо апеллирует к золотому правилу, являющемуся сердцевиной нравственности: «Все боятся смерти – поставьте себя на место другого. Нельзя не убивать, ни понуждать к убийству».[3] Как же соотносятся между собой эти взаимоисключающие суждения о морали?

Понятия добра и зла связаны с промежуточным статусом человека в мире. Человек – существо несовершенное. Понятие зла выражает отрицательное отношение человека к своему несовершенству, а понятие добра – перспективу его продоления. Если человека уподобить путнику, то добро и зло обозначают противоположные векторы пути, по которому он идет. Они разграничивают все явления человеческой жизни и окружающего мира на два класса в зависимости от того, помогают ли они человеку двигаться вперед, к заветной цели, или препятствуют этому. Буддийское ненасилие предполагает существо, которое есть само совершенство. Это состояние человека, который дошел до цели. Ненасилие, означающее абсолютный запрет на насилие и ненависть, не проводит различия между живыми существами с точки зрения их нравственноо качества, оно равно распространяется на добрых и злых. Для путника, достигшего цели, не существует тягот пройденного пути. Точно так же для блаженного не существует различий между добром и злом. Здесь речь идет о двух разных позициях: позиции человека, который еще находится в пути и, раздирая в кровь руки, карабкается вверх, и позиции человека, который уже преодолел этот путь и спокойно стоит на вершине. Для первого существенно знать, где добро и где зло, за какой куст он может схватиться, а за какой нет, для второго это потеряло актуальность.

Хотя ненасилие выше борьбы между добром и злом, оно тем не менее имеет ту же природу, что и добро. Более того, оно и есть добро, не ограниченное необходимостью противостоять злу. Это как бы чистое добро, которое не опускается до противостояния злу, а просто отторгает его, подобно тому, как океан выбрасывает на берег трупы. Можно сказать так: буддийское ненасилие выше противоположности добра и зла, но не самого добра. Свет закона ненасилия одинаково освещает и добрых и злых, хотя и светит светом добра.

В своем итоговом нормативном выводе учение Будды подвергает сомнению противоположность между добром и злом, чтобы обосновать правомерность одного лишь добра. Начало, где все сводится к одному лишь страданию, предполагает именно такой конец, где все сводится к одному лишь добру. Тем самым все учение оказывается стянутым обручем тех самых противоположностей, от которых оно стремилось освободиться. Страдание, оставаясь страданием, оказывается в нем также полюсом зла. Добро, оставаясь добром, в то же время выступает в учении Будды как полюс наслаждений. Страдание – зло – противостоит добру – наслаждению.

2. Античная философия

2.1. Сократ

Сократ стоял у истоков гносеологического объяснения зла. Он выдвинул принцип единства знания и добродетели. Знание блага и зла есть необходимое и достаточное условие добродетельного поведения. Отсутствие знания или его недостаток составляют главную причину неподобающих поступков. Сократовская теория зла конкретизируется тремя пародоксальными выводами: 1) никто не творит зла добровольно; 2) лучше терпеть несправедливость, чем совершать ее; 3) тот, кто чинит несправедливость намеренно, лучше того, кто делает это ненамеренно. Рационалистическая этика Сократа покоится на убеждении, что никакой склонности к злу в человеческой природе нет, что «все, делающие постыдное и злое, делают это невольно» [4]. Люди порочные являются рабами своего невежества, которое и есть самый главный порок. Понятия невежественной души темны, неотчетливы и спутаны между собой. Такая душа безрассудна, ибо она не знает меры удовлетворения желаний и страстей; труслива, ибо не видит разницы между действительной и мнимой опасностью; нечестива, так как не понимает воли богов; несправедлива, потому что не ведает законов государства.

Идея о том, что зло творится только по неведению, основана на отождествлении или, по крайней мере, на неразрывном соединении морального и физического зла, несправедливости и несчастья, деяния и воздаяния. Едва ли кто-нибудь решится по своей воле идти навстречу бедствиям, не имея надежды на благоприятный исход. Но о том, что за всякую безнравственность приходится расплачиваться, человек не знает (более того, его жизненный опыт убедительно свидетельствует об обратном). Он может только верить, что так должно быть, что это справедливо. Если же такой веры у него нет, то знание не удержит его от злодеяний.

Суть морального учения Сократа состоит в следующем. От сознательного выбора человека (не от судьбы или каких-то иных, неподвластных ему сил) зависит то, насколько его фактическая жизнь соответствует его же собственным представлениям о достойной жизни. А сознательный выбор есть знающий выбор. Расхождения между моральными притязаниями и счастьем, когда счастливыми оказываются худшие, связано с неправильным пониманием счастья. Есть только один путь к счастью – путь доказательного знания. Добродетель тождественна знанию в том смысле, что только добродетельного можно считать действительно знающим. Мораль зависит от познания – познание зависит от морали. Не может быть поведение человека разумным, если оно не является одновременно ответственным. И наоборот. Поэтому до тех пор, пока добродетель будет находиться в конфронтации со счастьем, человек не может утверждать, что он-то знает, что он живет разумной жизнью.

Нравственное учение Сократа в некотором смысле представляет собой самый плоский утилитаризм: доброе, хорошее есть, по Сократу лишь полезное; что хорошо одному, то дурно другому – добро относительно и условно. Прекрасное есть благопотребное и общественное, умеренность, скромность, повиновение законам рекомендуются как наиболее полезные. Обратные качества выставляются как вредные. Таким образом, содержанием «познания блага» является здесь эмпирическая польза.

2.2. Платон

Пифагорейско-платоновская философия, объясняя происхождение зла, сместила акцент на бездушную материальность, а религиозные учения продолжали связывать его с враждебной человеку духовностью. Платон в поисках истоков зла обратился к деятельности демиурга – божественного строителя космоса. Качество сотворенного продукта зависит как от способностей творца, так и от свойств используемого материала. Существует, с одной стороны, демиург, обладающий истинно сущими идеями и абсолютно творческой мощью, а с другой – строительный материал, лишенный всякой внутренней определенности и постоянства, но способный оказывать сопротивление созидательной активности. Если мощь творца безгранична, то наличие недостатков в творении можно объяснить лишь несовершенством употребляемого вещества. Всякая неполноценность в мире обусловлена тем, что материя сопротивляется усилиям демиурга. Следовательно, первопричиной зла является материя или «не-сущее».