К тому же в своих суждениях о душе Вольтер недалеко ушёл от материалистов: он не согласен с утверждением о том, что человек состоит из двух сущностей — материи и духа, не имеющих ничего общего между собой и соединённых только благодаря воле Бога. По Вольтеру человек мыслит не душой, а телом, следовательно, душа смертна и не является субстанцией. Душа — это способность, свойства нашего организма. Вообще, в своих рассуждениях о душе Вольтер близок к материалистам. «Способность чувствовать. припоминать, сочетать идеи — и есть то, что именуют душой». Однако Вольтер не отрицает возможности существования неразрушимой души. Он пишет: «Я не могу познать их (Бога и души) субстанцию». Вряд ли он случайно употребляет здесь термин «субстанция» для души. Раньше он это категорически отвергал. Душа, по мнению Вольтера, — это не шестое чувство, так как во сне мы не имеем идей и чувств, следовательно, она не материальна. Материя имеет протяжённость и плотность и должна была бы мыслить и чувствовать постоянно. Душа — не часть вселенской души, так как вселенская душа это Бог, а часть Бога — тоже божество, но человек со своей душой слишком слаб и неразумен. Души не может быть, так как все наши способности к движению, мышлению, волеизлиянию даны нам Богом, их « мы можем именовать душою, и мы обладаем потенцией мыслить, не имея души, как мы имеем потенцию производить движение, не будучи этим движением сами.» Вольтер читает, что душа смертна, хотя и признаёт, что не может этого доказать, что не мешает ему из-за отсутствия доказательств не верить в переселение душ. Вольтер не знает, сделал ли бог так, что душа человека бессмертна. Но чтобы человек (совокупность тела и души) стал бессмертным, нужно, чтобы после смерти он сохранил « свои органы, свою память… — все способности». А этого не происходит, следовательно, бессмертие нереально. Таким образом, видно, что по своим размышлениям о душе и материи Вольтер находится где-то между идеалистами и материалистами. Его точка зрения не может быть отнесена ни к одному, ни к другому направлению, многие от приведённых высказываний существенно отличаются от общепринятого мнения. Можно сказать, что Вольтер, пытаясь осмыслить для себя такие философские понятия, как душа, материя, движение и т. п., довольно-таки близок к материалистам, хотя он и считает душу и мышление даром Божьим: «Бог устроил тело для мышления точно так же, как устроил его для еды и переваривания пищи. Мысли и чувства — тоже божий дар, так как мы мыслим и чувствуем во сне, когда не контролируем своё поведение.» «Мои мысли не идут от меня… и я преклоняюсь перед Богом, помогающим мне мыслить, не зная при этом, каким образом я мыслю.» Мысль у Вольтера — не творение материи, так как она не обладает её свойствами (дробиться, например,), следовательно, это не есть сложная материя, она - творение Бога. Все части человеческого тела способны на ощущения, и незачем искать в нём субстанцию, которая бы чувствовала вместо него. «Я совершенно не понимаю, с помощью какого искусства движения, чувства, идеи память и рассуждение размещаются в этом кусочке организованной материи, но я это вижу, и сам для себя являюсь тому доказательством». Разнообразие человеческих чувств, как считает Вольтер, — это вовсе не следствие того, что у нас несколько душ, каждой из которых мы способны чувствовать что-то одно, а следствие того, что человек попадает в различные обстоятельства.

Вообще, чувства у Вольтера занимают далеко не последнее место в его рассуждениях об основных философских понятиях, таких как «идеи», «принципы», «добро», «свобода». Например, он пишет, что все идеи мы получаем при помощи чувств от внешних объектов, то есть, у нас нет ни врождённых идей, ни врождённых принципов. «Идеи — от чувства опыта», — вот концепция, выдвинутая Вольтером, причём чувства всегда достоверны, но чтобы вынести правильное суждение, определение, надо воспринять его не одним, а как минимум несколькими чувствами.

Несмотря на важную роль, отводимую Вольтером чувствам, он, судя по всему, ставит мысль выше: «Я признаю, что не льщу себе мыслью, будто бы я имел идеи в том случае, если бы всегда был лишён всех моих пяти чувств; но меня не убедят в том, что моя мысленная способность — следствие пяти объединённых потенций, поскольку я продолжаю думать и тогда, когда теряю их одну за другой». Нашими первыми идеями являются наши ощущения, потом появляются сложные идеи из ощущений и памяти (память — способность увязывать понятия и образы «и связывать с ними поначалу какой-то небольшой смысл»), затем мы подчиняем их общим идеям. Итак, «все обширные познания человека вытекают из единственной этой способности сочетать и упорядочивать, таким образом, наши идеи».

Как уже говорилось, основная цель Вольтера — изучать то, что ему доступно. Поэтому, изучая идеи, чувства, мышление и т. п., он только делает попытку объяснить как они взаимосвязаны и, по возможности, установить их источник, но он считает, что «задаваться вопросом, каким образом мы мыслим и чувствуем, и как наши движения подчиняются нашей воле», то есть механизмы возникновения идей и чувств, — «значит выпытывать у Творца его тайну.»

Большой интерес представляют вольтеровские размышления о жизни, об основных принципах её устройства, о человеке и обществе. Здесь его взгляды весьма прогрессивны (естественно, для того времени, так как сейчас известны и более смелые идеи).

Вся наша жизнь — «удовольствие и страдание», которые даны нам от Бога, так как мы сами не можем быть причиной собственных страданий. Хотя люди и считают, что всё делают справедливо и разумно, их поступками во всех случаях жизни руководит рутина; размышлению же они обычно предаются крайне редко, по особым случаям и, как правило, когда на него уже не осталось времени. Даже те действия, которые кажутся следствием воспитания и образованности ума, «Являются на самом деле инстинктами. Все люди ищут удовольствий, только те, кто имеет более грубые органы чувств, ищут ощущений, в которых душа не принимает участия; те же, кто обладает более утончёнными чувствами, стремятся к более изящным забавам».

Все поступки людей Вольтер объясняет любовью к себе, которая «столь же необходима человеку, сколь кровь, текущая в его жилах», а соблюдение собственных интересов он считает двигателем жизни. Наше самолюбие «подсказывает нам уважение к самолюбию других людей. Закон направляет эту любовь к себе, религия её совершенствует». Может показаться, что Вольтер, вообще говоря, невысокого мнения о людях, так как все их поступки он объясняет низменными причинами, но, по-моему, он всё-таки прав. Ведь объясняя наши поступки стремлением к удовольствию, он не ставит его целью всей жизни. К тому же, Вольтер убеждён, что в каждом человеке заложено чувство порядочности «в виде некоторого противоядия от всех ядов, которыми его отравляют»; а чтобы быть счастливым, вовсе не обязательно предаваться порокам, скорее наоборот, «подавляя свои пороки, мы достигаем спокойствия, утешительного свидетельства собственной совести; отдаваясь порокам, мы утрачиваем покой и здоровье». Вольтер разделяет людей на два класса: «жертвующим своим себялюбием благу общества» и «полный сброд, влюблённый лишь в самого себя».