Несмотря на различные точки зрения наместо и значение игры в развитии ребенка между зарубежными психологами и российскими, главное на мой взгляд здесь то, что сегодня роль игры занимает по праву значительное место в жизни развивающейся личности. Если в периоды взрослой жизни люди считают возможным и полезным использовать механизм игры в своей деятельности, то тем более, игра важна в период развития ребенка, и особое значение игра приобретает в период дошкольного детства

Методы исследования:

Метод анализа и синтеза;

Психологическая диагностика;

Наблюдение;

Метод анализа процесса и продукта деятельности.

Структура работы:

Дипломная работа состоит из Введения, Основной части, которая включает в себя две главы (одна теоретическая, другая практическая, где рассмотрены развитие навыков общения у детей и влияние игровой деятельности на них, а также конкретные игровые методы развития навыков общения детей дошкольного возраста в детском саду. Также работа включает в себя Заключение, где сформулированы выводы и библиографию.

Глава 1 Психолого-педагогические основы игрового общения

1.1 Социально- психологическая характеристика игры

Игра – это такой сложный социально-психологический феномен, который имеет важную роль не только в жизни ребенка, но и на протяжении всей жизни уже взрослого человека.

Самое масштабное рассмотрение феномена игры было предпринято Йоханом Хейзингой в его историко-культурологическом исследовании «Человек играющий» - «HOMO LUDENS. Опыт определения игрового элемента культуры». «Давно уже ставшее классическим, это фундаментальное исследование раскрывает сущность феномена игры и значение ее в человеческой цивилизации. Но самое заметное здесь - гуманистическая подоплека этой концепции, прослеживаемой на разных этапах истории культуры многих стран и народов. Склонность и способность человека облекать в формы игрового поведения все стороны своей жизни выступает подтверждением объективной ценности изначально присущих ему творческих устремлений - важнейшего его достояния.

Ощущение и ситуация игры, давая, как убеждает нас непосредственный опыт, максимально возможную свободу ее участникам, реализуются в рамках контекста, который сводится к появлению тех или иных жестко очерченных правил – правил игры. Нет контекста - нет правил. Смысл и значение игры целиком определяются отношением непосредственного, феноменального текста игры - к так или иначе опосредованному универсальному, то есть включающему в себя весь мир, контексту человеческого существования. Это предельно ясно в случае произведения искусства - образчика такой игры, контекстом которой является вся вселенная[5].

Рассматривая «природу и значение игры как явления культуры, игру как изначальное понятие и функцию, которая исполнена смысла; биологические основы игры; игру как некую величину в культуре»,[6] Хейзинга приходит к выводу, что «игра это чрезвычайно самостоятельная категория; Игра располагается вне других категорий. Как свободное действие, ограничена местом и временем; Игра устанавливает порядок и правила игры, которые бесспорны и обязательны»[7]. Группирующая сила игры заключается в «отстранении обыденной жизни». – Игра поддерживает мировой порядок через его представление». Хейзинга говорит: «Все же, мне кажется, homo ludens, человек играющий, указывает на столь же важную функцию, что и делание, и поэтому, наряду с homo faber, вполне заслуживает права на существование. Есть одна старая мысль, свидетельствующая, что если продумать до конца все, что мы знаем о человеческом поведении, оно покажется нам всего лишь игрою. Тому, кто удовлетворится этим метафизическим утверждением, нет нужды читать эту книгу. По мне же, оно не дает никаких оснований уклониться от попыток различать игру как особый фактор во всем, что есть в этом мире. С давних пор я все более определенно шел к убеждению, что человеческая культура возникает и разворачивается в игре, как игра»[8].

Рассматривая концепцию и выражение понятия игры в языке, становится очевидно, что понятия об игре в разных языках не равноценны, общее понятие игры осознается достаточно поздно, понятие игры распределяется иногда, между несколькими словами. «В противоположность греческому, с его изменчивой и многообразной экспрессией подхода к игровой функции, латынь, как ни странно, располагает собственно лишь одним словом, выражающим всю область игры и игровых действий: ludus, ludere, - где lusus лишь производное. Кроме этого, есть еще iocus, iocari, но со специфическим значением шутки, забавы. Собственно игру в классической латыни это не означает. Этимологическую основу ludere, хотя это слово и могли употреблять, говоря о резвящихся рыбах, порхающих птицах, плеске воды, тем не менее вряд ли соотносили с быстрым движением, - как соотносятся с ним столь многие слова игровой сферы, - скорее с областью несерьезного, видимости, насмешки. Ludus, ludere охватывает детскую игру, отдых, состязание, литургическое, и вообще сценическое, действие, азартные игры. В словосочетании lares ludentes оно означает танцевать. Значение принимать вид чего-либо явно выходит на передний план. Сложные слова alludo [заигрывать, намекать], colludo [играть вместе, быть заодно], illudo [играть, насмехаться, обманывать] также устремляются в направлении мнимого, обманчивого. От этой семантической почвы ludi отдаляется к значению публичные игры, занимавшие в жизни римлян столь важное место, a ludus - к значению школа; одно исходит при этом из значения состязание, другое, по всей вероятности, - из упражнения.

Примечательно, что ludus, ludere в общем значении игра, играть не только не переходит в романские языки, но даже, насколько я вижу, едва ли оставляет в них какой-либо след. Во всех романских языках и, очевидно, уже в ранний период, конкретные locus, iocari расширили свое значение до игра, играть, тогда как ludus, ludere были полностью вытеснены. Во французском это jeu, jouer, в итальянском - giuoco, gio-сате, в испанском - juego, jugar, в португальском - jogo, jogar, в румынском - joc, juce. Вызвано ли было исчезновение ludus фонетическими или семантическими причинами, остается здесь вне поля нашего зрения»[9].

Большое значение у Хейзинги занимает рассмотрение игровых элементов современной культуры, в который входит «Игровой элемент современного искусства. - Игровое содержание общественной и политической жизни. - Игровое содержание политики. - Игровые обычаи парламентской деятельности. - Является ли война игрою? - Игровой элемент необходим»[10] - и многое другое.

В заключение своего исследования Хейзинга задает вопрос – «Все ли человеческое это игра!» и рассматривает «Критерий нравственного суждения».

«Уже в своих наипростейших формах, в том числе и в жизни животных, игра есть нечто большее, чем чисто физиологическое явление либо физиологически обусловленная психическая реакция. И как таковая игра переходит границы чисто биологической или, по крайней мере, чисто физической деятельности. Игра - это функция, которая исполнена смысла. В игре вместе с тем играет нечто выходящее за пределы непосредственного стремления к поддержанию жизни, нечто, вносящее смысл в происходящее действие. Всякая игра что-то значит. Назвать активное начало, которое придает игре ее сущность, духом - было бы слишком, назвать же его инстинктом - было бы пустым звуком. Как бы мы его ни рассматривали, в любом случае эта целенаправленность игры являет на свет некую нематериальную стихию, включенную в самое сущность игры.