Данную точку зрения поддерживают многие социаль­ные психологи. Так, Джузеппе Kаталано к статье «Ра­бы голубого джина»» пишет, что «телевидение гипноти­зирует и порабощает линии тех детей, которые уже предрасположены к этому и не обладают необходимой защитной реакцией».[45]

Существует и третья группа, которая пытается «синте­зировать» точки зрения двух первых. Так, признавая тот факт, что «показ насилия в больших дозах, не явля­ясь главным фактором в формировании преступных на­клонностей, все же усиливает возможность того, что кто-то из зрителей будет вести себя более агрессивно в оп­ределенной ситуации», американские социологи Л. Берковиц и А. Бэндура не согласны полностью с теорией Хэллорана. Они считают, что «телемодели» могут быть восприняты подростком в качестве эталона поведения столь же эффективно, как и реальные модели, так как некоторые подростки с одинаковым успехом копируют как реальных гангстеров, так и их «киномодели». Одна­ко, по их мнению, агрессивность, насилие (как формы подражания и «теленаправленности») могут иметь мес­то у ребенка лишь тогда, когда, он находится в состоя­нии «фрустрации», т. е. в тех случаях, когда имеет ме­сто так называемая аккумуляция агрессивности.

«Мне нравилось, когда по телевидению кого-либо уби­вали», — это слова 15-летнего мальчугана. А произнес он их на судебном процессе. Его судили за то, что он задушил маленькую девочку. Задушил «играючи».[46]

Комментируя этот факт, западногерманский журна­лист Герман Зильбер пишет: «Войны и террор, казни и изнасилования, уличные драки и похищения, захваты самолетов и убийства — все эти события, ставшие дей­ствительностью для взрослых, превратились в сюжеты детских игр. Дети не всегда могут отличить развлече­ние от действительности, и играют они вполне серьез­но: 13-.летний мальчик и огрубление банка и при этом перерезал горло своему «заложнику».[47]

Поблизости от Ганновера три ребенка стреляли из лу­ков по «пленным» маленьким детям, почти два часа подряд до крови избивали их, а потом заявили, что это «доставило им удовольствие».[48]

Две 14-летние девочки в Кевеларе (Нижний Рейн) по­сле просмотра по телевидению детективного фильма «Увеселительная прогулка» играли на чердаке и уду­шили там 7-летнего мальчика.[49]

После просмотра . Эти два слова фигурируют во всех судебных делах.

Иногда жертвами становятся сами юные зрители. Так, в феврале 1978 года из окна седьмого этажа в Брукли­не (Нью-Йорк) выбросился ребенок. Это не было само­убийством. Впечатлительный мальчик решил повто­рить подвиги своего любимого героя-супермена.

Но чаще жертвами «телевизионного подстрекательст­ва» становятся посторонние. В Бостоне (США) было за­держано шесть подростков, совершивших зверское преступление. Они напали на женщину, которая несла канистру с бензином, заставили ее облить себя бензи­ном и чиркнули зажигалкой. Женщина скончалась, а юные убийцы рассказывали в полиции, что накануне смотрели по телевидению боевик, в котором группа не­совершеннолетних издевалась над беззащитной жерт­вой и потом сожгла ее. Фильм им понравился.[50]

Измерена средняя насыщенность насилием американ­ского «голубого экрана»: для канала Эн-би-си она со­ставляет примерно 8-9 актов насилия на час экранного времени. При этом надо помнить и другую статистику: в США подросток проводит в среднем 15 тысяч часов в год у «голубого экрана», в то время как на уроках он пребывает 11 тысяч часов. «Перевес» явно на стороне TV.

«Телевизор заменял ему и школу, и родителей, и цер­ковь», — так характеризуют свидетели одного из убийц-подростков — 15-летнего Рональда Замору, убившего 82-летнюю вдову Элинор Хогарт. Су­дебный процесс поего делу был первым в истории США, когда к юридической ответственности пытались призвать крупнейшие телевизионные корпорации.[51]

Пожалуй, не найдется ни одного человека, который не осознавал бы, насколько в нашем обществе распространено насилие. По­чти каждый день в сводках новостей сообщается о том, что кого-то застрелили, удушили, зарезали, о происходящих в мире войнах и убийствах. Не так давно в нашей местной газете было описано, как молодая женщина ворвалась в школу и открыла по учащимся стрельбу — несколько детей ранено, один убит; другое сообщение: в пригороде Нью-Йорка разгневанный отец убил судью, который выс­тупал на процессе против его дочери; жители Милуоки потрясены убийством двух женщин .[52]

Тот факт, что на переломе между детством и юношеством молодые люди объединяются в группы и разрабатывают в них определенные ритуалы и что это наблюдается во всех культурах, указывает на существование единого транскультурного и индивидуального механизма человеческой психики или человечес­кого развития, не требующего для своего запуска каких-либо внешних условий. Основой ритуала просмотра видеофильмов является общность, задаваемая определенным возрастным пе­риодом, а также то, что привлекательно для каждого в острых ощущениях во время показа сцен ужасов и насилия. При этом не имеют значения различия в интересах и потребностях членов группы в других сферах жизни. Определяющую ценность в груп­повых взаимоотношениях имеет способность «что-то представ­лять собой».[53]

Переориентация подростков с ценностей родительского дома на ценности своей возрастной группы, т. е. новый социальный опыт в новом физическом и социальном статусе, несет с собой повторение ситуаций беззащитности, типичных для каждого при его первых самостоятельных шагах в мире. Подростки пережи­нают непредсказуемость, с которой в фильмах ужасов человека настигает насилие, подобно совсем маленьким детям, пережива­ющим решения родителей по поводу удовлетворения или не­удовлетворения их элементарных жизненных потребностей или даже насильственные действия родителей как внезапное втор­жение.[54]

Как всякое начало чего-то нового, фаза пубертатного развития имеет много схожего с ранним детством, например в том, что в обоих случаях важную роль играет испытание своих возмож­ностей. В ходе приобретения нового опыта взаимодействия с ок­ружающим миром раскрываются разнообразные возможности, касающиеся собственной роли в нем подростка. Среди этих воз­можностей каждый должен выбрать свои собственный путь по­добно тому, как это делает маленький ребенок, который посте­пенно учится понимать мир. Формами проявления этого поиска мальчиков и девочек могут быть быстрая смена друзей и под­руг, моды и «звезд», неожиданный отказ от старых привычек и появление новых.

Принадлежность к компании не только сталкивает отдельно­го подростка с определенными ожиданиями и социальными ориентациями на групповой идеал, по и ставит его перед необходи­мостью предъявления доказательств своего соответствия и само­контроля. Особенно значимы в этом отношении видеофильмы ужасов и насилия для тех подростков, которые чувствуют себя неполноценными по сравнению с ровесниками и другими члена­ми компании в физическом, социальном или учебном плане и подвергаются дискриминации со стороны сверстников и компа­ний. Кровавый фильм ужасов, который они могут спокойно обсуждать с другими подростками, дает им возможность под ви­дом прожженного типа вполне соответствовать идеалу компании и таким образом добиться признания. Меньший интерес к видеофильмам ужасов у девочек указывает на то, что в этой области мальчики (мужчины) добиваются чего-то именно друг от друга. Впрочем, определенную роль при этом может играть и представ­ление, что добытый благодаря успешному преодолению своего страха статус в группе мальчиков имеет позитивное зна­чение и для девочек. Кроме того, роль девочек и женщин в ка­кой-то мере определяется существующей в этих фильмах тенден­цией изображать их в основном в виде жертв сексуального на­силия.