В этом случае старшей школе достанется другой вид — лицейское образование. Предлагается "в интересах развития национальной образовательной системы и повышения качества ее функционирования сохранить разнообразные и конкурирующие между собой за внимание и средства учреждения общего образования различных видов. Конкуренция на внутреннем рынке образовательных услуг станет в таком случае основой конкурентоспособности российского образования в целом" [13].

Демократизация российского общества в конце прошлого века привела к "формированию многозначной по целям, содержанию, типам и видам учебных заведений структуры общеобразовательной школы" (принцип вариативности) [там же]. Новые учебные заведения открывались по инициативе самих педагогов и зачастую вопреки муниципальным органам управления образованием. Это было показателем также и либерализации отечественного рынка образования, а в этом случае только централизованное управление его развитием может обеспечить сохранение неконкурентоспособных типов учебных заведений. В случае свободного, эволюционного развития образования их число неизбежно сократится.

Обращает па себя внимание и деление школ на престижные и массовые (для детей из семей с невысокими доходами) [там же]. Возрожденные в нашей стране гимназии и лицеи призваны были обеспечить более качественное и разнообразное образование учащихся. Поскольку добиться этого массовая школа не способна, уровень подготовки значительной части абитуриентов стал весьма низок. Возникала необходимость в репетиторах и подготовительных факультетах, дублирующих среднюю школу. Поэтому преимущественная функция подготовки учащихся к поступлению в университет перешла к этим инновационным школам. В них заботились не столько о плате, сколько о способных детях.

Демократизация, обеспечивая равный доступ, при увеличении числа учащихся означает неизбежную утрату престижа среднего образования. Преодоление разрыва между школой массовой и элитарной ведет к созданию единой школы, где нет не только сословно-классовой дифференциации, но и гарантии высокого качества образования. В поисках его ученики и их родители станут выбирать не тип учебного заведения, а отдельную школу и профиль.

Предложенный сценарий — не из области фантастики. Образовательная реформа в Финляндии привела к созданию "социально-интегративной школы", объединяя в общем потоке сильных и слабых учеников, что дает последним возможность "эффективно развиваться, гибко адаптироваться к повышенным требованиям рынка труда" [17, с. 215]. Таким образом, реформаторы национальной системы образования пошли дальше обеспечения равного доступа к образованию, право на которое с прошлого века гарантировано конституциями большинства государств мира (в самой Финляндии свыше 95% учащихся оканчивают полную среднюю школу); " .эти образовательно-политические решения — следствие идеи равноправия, которая включает не только равенство шансов, но и равенство результатов. Все учащиеся к концу IX класса должны получить одинаково высокий образовательный уровень" [там же, с. 216]. Подобные уравнительные черты (без отказа от спецшкол) были характерны и для единой советской школы.

Децентрализация школьной системы Финляндии проявляется в том, что "у школ очень широкая педагогическая автономия, родители имеют право выбора школ разного профиля (идея профилизации здесь остается в силе), что привело к внутрисистемной диверсификации" [там же, с. 216]. Единые общие принципы и цели образования "осуществляются па уровне отдельной школы весьма по-разному" [там же, с. 218]. При этом расхождения между школами столь существенны, что планируется ограничить свободу школ в выборе программ.

Еще в 1960-х гг. о сути критического отношения к образовательным реформам задумался канадский педагог, профессор Л.Дж. Питер, обратившийся к истории: "Много лет назад грамотность как таковая принималась за достаточное свидетельство компетентности и позволяла занимать большинство важных должностей. Затем обнаружилось, что число грамотных . постоянно растет, и работодатели начали повышать требования: подавай им пятиклассное образование, потом восьмиклассное и т.д. Поначалу свидетельства о таких уровнях образования считались показателями компетентности; в конечном счете каждое из них становилось удостоверением некомпетентности" [18, с. 313]. В самом деле, аттестат о среднем образовании, некогда принимавшийся за показатель компетентности во многих областях трудовой интеллектуальной деятельности, сегодня уже не рассматривается как свидетельство подготовленности для выполнения большинства работ, связанных с ответственностью и прилично оплачиваемых. "Нынешний школьный аттестат удостоверяет только то, что его обладателю хватило способности выдержать столько-то лет школьного обучения" [там же, с. 312-313].

А что же происходит с высшим образованием? Как справедливо отмечает проф. Л. Любимов, оно "давно превратилось и массовое и, скорее всего, постепенно движется ко всеобщему. В любом случае университетское образование давно перестало быть сферой обучения интеллектуальной элиты" [8, с. 10—11]. Переизбыток лиц с высшим образованием приводит к тому, что работодатели могут брать этих людей па работу, которая не требует такого уровня образования [15]. Перспективы таковы, что в скором времени ученые степени также обесценятся: количество защит по сравнению с доперестроечным периодом в России возросло па порядок, аспирантура превращается в конвейер по написанию кандидатских диссертаций. Гарантированным специалистом остается лишь доктор наук. "Только диплом доктора по-прежнему придает ореол компетентности, но его значение быстро падает" [18, с. 313].

Таким образом, на рубеже XX—XXI вв. система образования вновь столкнулась с кризисом, который отчасти явился следствием роста доступности полного среднего и, в перспективе, высшего образования: "Кризис образования наступил, когда общество решило преобразовать систему подготовки элиты в систему образования масс", — заявил в 1970 г. директор Международного института планирования образования Ф.Кумбс в книге "Кризис образования в современном мире".

Возникает парадокс: образование для всех — не всегда хорошо для социума. Как выясняется, "роль образования как в процессах социальной мобильности, так и в процессах социальной дифференциации двояка. Образование объективно способствует повышению социального статуса, но в то же время довольно значительная часть населения с высоким уровнем образования вынужденно понижает его" [15]. При этом мы имеем дело со структурным явлением, охватывающим несколько уровней системы образования разных государств. В таком случае возникает вопрос: не означает ли сложившаяся ситуация необходимости введения внешних, нерыночных, инструментов контроля, поскольку невозможно обеспечить долговременную бескризисную саморегуляцию открытых систем, каковыми являются либеральный рынок, демократическое общество и современное образование?