Специфика позиций советских и российских политиков и ученых заключается в том, что «право первоосвоения» России и Японии на Южные Курилы рассматриваются ими лишь как одно из звеньев общей системы доказательств той или иной точки зрения на при­надлежность островов одному из двух государств. В этом плане ключевое значение в системе исторической аргументации приобрета­ют первые договоры о территориальном размеживании между Рос­сией и Японией.

Симодский и Петербургский договоры о территориальном раз­граничении между Россией и Японией рассматриваются рядом авто­ров в России как вынужденные, заключенные под прямым давле­нием Токио. Данная точка зрения исходит из утверждения, что слабость России на ее дальневосточных рубежах заставляла Пе­тербург идти на постоянные территориальные уступки Токио". Следовательно, Петербург отказывался от Курил в упомянутых вы­ше договорах не по доброй воле. Отсюда возможность оспорить значение отказа России от Курильских островов в пользу Японии в Петербургском договоре и последующих документах.

Существуют и другие позиции по данному вопросу. Так, В. Гайдар высказывает мнение, что Петербургский договор был до­стигнут «без применения или угрозы применения силы». Б. Славннский отмечает, что инструкция министерства иностранных дел Российской империи ведущему переговоры с Токио адмиралу Путя­тину в 1853 г. предписывала добиваться, чтобы граница между двумя странами проходила бы по проливу между островами Уруп и Итуруп. С точки зрения данного исследователя, это означает признание со стороны России, что острова, ставшие ныне предметом спора, должны принадлежать Японии.

В ряде работ советских авторов было подчеркнуто, что Симод­ский трактат и Петербургский договор, в которых было признано право Японии на владение Южными Курилами, оказались факти­чески разорваны самой Японией в результате ее нападения на Рос­сию в 1904 г. и заключения Портсмутского мира. Что касается Портсмутского договора 1905 г., то он, по мнению советской сто­роны, был, по существу разорван, в одностороннем порядке в ре­зультате интервенции японских войск на территорию Советской России в 1918г[8]. Советско-японская конвенция 1925 г. имела в части признания территориальных статей Портсмутского договора вынужденный характер. Впоследствии и она потеряла свою силу в результате агрессивных действий Японии в 30-е — 40-е годы.

Таким образом, превалирующая в советский период точка зре­ния в целом сводилась к тому, что Япония потеряла свои права на Южные Курилы из-за своих односторонних агрессивных действий в отношении СССР, а территориальное разграничение между СССР (Россией) и Японией должно осуществляться на основании между­народно-правовых актов, регулирующих послевоенное устройство мира[9]. Сторонники этого подхода подчеркивали, что нападением на Россию в 1904 г., а также оккупацией дальневосточных территорий Советской России с 1918 по 1925 г. Япония откровенно игнорирова­ла договоры XIX в. и потому “ее сегодняшняя апелляция к дале­кому прошлому по меньшей мере неубедительна”.

3.3. Основные точки зрения на южнокурильскую проблему.

Критики традиционной точки зрения приводят свои аргументы. Они ссылаются на то, что Портсмутский договор предусматривал лишь прекращение торговых договоров между Россией и Японией. Отношение к остальным договорам, по мнению авторов, должно рассматриваться главным образом через призму общепринятых в международном праве подходов. Последние между тем предусмат­ривают, что война не влияет на судьбу договоров. Поэтому «дого­воры, определяющие территориальное разграничение между стра­нами, не аннулируются просто в силу факта войны, а все вопро­сы решаются в мирном договоре, и эта норма, во всяком случае в начале XX в., уже действовала. Таким образом, русско-японская война 1904—1905 гг. и Портсмутский мирный договор не затрону­ли ни Договора 1875 г., ни статуса Курильских островов».

Аналогичное размежевание существует и относительно право­вых обязательств России уже в советский период ее истории. Сле­дует отметить, что межвоенные договоры и соглашения не привлекли сколько-нибудь серьезного внимания политиков и ученых. Един­ственным исключением является Конвенция от 1925 г., зафиксиро­вавшая японский суверенитет над Сахалином и Южными Курилами. Советские авторы указывали, что одновременно с ее подписани­ем СССР заявил, что признание действительности Портсмутского договора не означает, что Советское правительство разделяет с бывшим царским правительством политическую ответственность за заключение данного договора. Факт существования этой деклара­ции интерпретируется как заявление Советского правительства о временном характере Портсмутского договора. Противоположная точка зрения основана на том, что «Декларация относилась толь­ко к политической оценке факта заключения договора и не касалась действительности прав, из него вытекающих, либо временных их рамок».

В определенной мере в отечественной литературе дискутируется проблема законности оккупации Советским Союзом Южных Курил. По словам В. Гайдара, СССР овладел Южными Курилами с санк­ции других держав — членов антигитлеровской коалиции. Поэтому тезис японской стороны о незаконной оккупации» Южных Курил может быть адресован не только Москве, но и остальным великим державам противникам Японии во второй мировой войне. Эта оккупация могла бы считаться совершенно незаконной, если бы не агрессивные действия Японии во время войны. Поэтому переход островов под юрисдикцию сначала СССР, а потом России должен пониматься прежде всего как наказание агрессора. Похожая точ­ка зрения состоит в том, что отторжение Курил и Южного Сахали­на от Японии представляло собой санкцию, направленную против державы, несущей ответственность за вторую мировую войну[10]. Близка к этому мнению и позиция тех политиков и ученых, кото­рые напоминают, что но Уставу ООН в качестве меры за развязы­вание второй мировой войны предусматривается изъятие террито­рий, служивших базой агрессии[11].

Критики данной позиции указывают на то, что СССР еще до вступления в войну с Японией стремился к территориальным захва­там. Это была типично сталинская политика, направленная на аг­рессию. Поэтому, резюмируют свою позицию некоторые авторы, в отношении Курил СССР осуществлял свои агрессивные империали­стические внешнеполитические цели, а не выступал за реализацию ответственности Японии за развязывание второй мировой войны.

Общая точка зрения советских и российских авторов состоит в том, что при определении права (или его отсутствия) СССР (Рос­сии) на Южные Курилы имеют значение прежде всего такие до­кументы, как Ялтинское соглашение 1945 г. и Потсдамская декла­рация 1945 г. (заявление глав правительств Соединенных Штатов, Соединенного Королевства и Китая от 26 июля 1945 г.). Япония заявила, что не считает подписанный в Ялте документ обязатель­ным для себя. Позиция США сводится к тому, что Ялтинское согла­шение не является документом, имеющим правовые последствия. Напротив, традиционная советская позиция состоит в безусловной обязательности Ялтинского соглашения как международного доку­мента, определяющего судьбу послевоенного мира. По мнению сто­ронников данной точки зрения, возражения Японии, что она не яв­лялась участником Ялтинской конференции, а потому ее решение недействительны для Токио, не могут быть приняты всерьез. Япония действительно не участвовала и не могла участвовать в разработке Ялтинских соглашений по той простой причине, что они были заключены государствами либо воевавшими, против нее, либо принявшими обязательство вступить с ней в войну. Сторонники этой точки зрения указывают также на обязательство великих дер­жав безусловно удовлетворить указанные в соглашениях требования Советского Союза после победы над Японией. СССР выпол­нил свои обязательства по Ялтинскому соглашению, вступив в войну с Японией в сроки, согласованные с другими участниками конференции. Поэтому права СССР на Курильские острова суще­ствуют с момента победоносного окончания войны.