Итак, необходимо признать, что глобализация отразилась на исламских странах преимущественно негативно. Двери глобальной экономики оказались для них в целом закрыты. Культура этих стран по-прежнему очень далека от западной, а традиции и обычаи выдержали испытание на прочность. Поскольку исламские культуры, в отличие от христианских, не заняты постоянной выработкой новых и пересмотром старых мировоззрений (как на социальном, так и на индивидуальном уровнях), ислам продолжает определять повседневную жизнь верующих мусульман, удерживая ее от радикальных перемен. Вот почему крупнейший модернизатор Востока К. Ататюрк отделил религию от государства, запретил политический ислам, сохранив ориентацию на Запад при помощи военной диктатуры. Тем не менее Турция не избежала частичного отката назад. Нет нужды лишний раз напоминать в этой связи об Иране и Алжире.

Хотя страны с мусульманским населением изобилуют природными ресурсами, контраст между бедными и богатыми в них чрезвычайно велик и приближается к черте, за которой возможен революционный взрыв. Из картонных лачуг богатого Каира выходит революционизированная или криминализированная молодежь.

Глобализация, проникая в исламский мир, обостряет внутренние противоречия: усиливает деградацию политических систем, крах моральных ценностей, развал семьи. Нигде она не производит столь разрушительного эффекта, как в исламском мире. Особую ненависть вызывает американский soft power: «Голливуд» — за противоречие исламским ценностям, «опривычивание» чуждого образа жизни, и «Макдональдс» — за «империализм», подавление национальных форм «быстрой еды» — арабского кус-кус, турецких симита, бюрека и данюра (так же как в других странах — английской жареной картошки с рыбой, итальянской пиццы, японских суши, французского «багета», немецкого бутерброда, русских блинов и пр.). Большинство этих блюд также «глобализировались», однако атакуется только «Макдональдс». В чем причина? Одни испытывают ярость от того, что мир заполнила едва ли не худшая из всех кухонь. Другие критикуют «экспансионизм» ресторанов «Макдональдс», их стремление вытеснить конкурентов. Возможно, «Макдональдс» бессознательно отвергается и как упрощенная форма рациональности с такими принципами, как эффективность, предсказуемость, калькулируемость и технический контроль [Ritzer 1996]. Эти принципы, казалось бы, гарантируют стандартность, чистоту, удобства и служат оправданием распространения сети ресторанов по всему миру. Они могут применяться в образовании (МакУниверситеты), в отношениях между людьми. Замечательный пример — фильм «Секс в большом городе», где женщины постоянно обсуждают «потребительскую корзину» — мужчин — с точки зрения эффективности, предсказуемости, калькулируемости их достоинств и поведения, а также контроля за качеством, при том что сами женщины не желают оказаться в подобной корзине для «потребления» мужчинами (это ли не отчетливое торжество феминизма по правилам двойного стандарта?). Традиционные культуры типа исламской слишком серьезны, чтобы воспринимать эту «макдональдизацию» с юмором. Поэтому часто воспринимают ее с ненавистью.

Исламский мир в целом настроен против глобализации на западных основаниях. По мнению Э. Геллнера [Gellner 1997], именно ислам способен стать глобальной политической системой, предложить альтернативный вариант глобализации. События в Боснии, Алжире, новые трудности, с которыми сталкиваются Турция и Малайзия, свидетельствуют о неустойчивости модернизационных достижений в исламских странах.

Глобальный характер ислама обусловлен несколькими факторами. Во-первых, это религия повседневной жизни, предлагающая не столько мировоззрение, сколько правила поведения на каждый день любому мусульманину, в любой стране. Во-вторых, как отмечал Геллнер [Gellner 1997], сущность ислама — восстановление общинной (деревенской) идентичности в противоположность персональной или национальной идентичности. Национально-государственная принадлежность для мусульманина менее значима, чем его принадлежность к умме. Вестфальская система национальных государств укоренилась в исламском мире, но не стала доминирующей. «Наиболее фундаменталистские движения на Ближнем Востоке рассматривают государства как искусственное разделение уммы колониальной эпохой» [Karabell 1989: 285].

Ослабление Вестфальской системы в условиях глобализации легитимировало наднациональные общности, и умма стала одним из таких объединений. Ислам выступает за глобальную деревню в прямом смысле и не воспринимает метафор о том, что глобализация делает и Нью-Йорк, и Москву частью глобальной деревни. Нелишне напомнить, что Россия имеет в составе своего населения 8% мусульман. Некогда прочные традиции совместной жизни православных христиан и мусульман в нашей стране постепенно ослабевают, поскольку, по мнению ряда специалистов [Умнов 1988: 6], в предреволюционный период традиции межэтнического единства поддерживались общинными структурами, а в советский — идеей «переплавки» в советскую нацию. Сегодня существуют две альтернативы распаду России: архаизация, «одеревенщивание» страны, укрепляющие исламско-православный союз, и модернизация, ставящая перед обществом новые совместные цели, поворачивающая не только русское, славянское, христианское, но и исламское население в сторону Запада. Весь мир при такой глобализации становится «третьим миром».

В настоящее время на место мировой системы социализма, по мнению И. Валлерстайна, могут быть поставлены конфуцианство и ислам (кстати, в этой связи стоит обратить внимание на концепт исламско-конфуцианского блока С. Хантингтона). Если включить в число субъектов трансформации страны Юго-Восточной Азии, процессы в которых не являются модернизационными в чистом виде, а также Индию, то в целом вырисовывается сценарий незападной (азиатской) глобализации. Его суть — построение консюмеризированной мировой деревни, иными словами, возобладание предмодернизационного деревенского стиля жизни над западным стилем или стилем других форм современности при исключении всякой демократии, кроме общинной, и, разумеется, игнорировании каких-либо прав человека. Если Россия будет загнана в угол, то при описанных условиях она может принять в этом процессе активное участие.

Процессу азиатизации мира несомненно будет соответствовать внутренняя азиатизация Америки и Запада в целом, своего рода реколонизация (за отсутствием лучшего термина обозначим так стремление людей из прежних колоний в бывшие метрополии или просто более развитые страны по экономическим, политическим, культурным, а в массе своей — по консюмеристским мотивам). Падение рождаемости и пополнение населения за счет мигрантов увеличивают присутствие этнических представителей Азии на Западе [Уткин 2003a: 52-69]. Но дело не только в миграции, но и в том, что доминирование политики групповых репрезентаций, в отличие от прежних либеральных подходов, ориентированных на индивида, уже сейчас творит в Америке новые общины, коммуны и деревни. Поэтому даже уход в изоляцию не мог бы уменьшить латиноамериканизацию США, их азиатизацию. Те же перспективы и у большинства стран Европы, население которых стремительно сокращается, и у России с ее огромной демографической убылью.