вместе с тем и решение вопроса о выводе сельскогохозяйства из затяжного кризиса. Исчерпав последние резервы энтузиазма, деревнямогла подняться только с помощью полновесного материального стимула. Материалы августовской сессии Верховного Совета, более детальноразработанные последующими пленумами ЦК, предусматривали снижение сельхозналога(на 1954 г. - в 2,5 раза), списание недоимок по сельхозналогу за прошлые годы,увеличение размеров приусадебных хозяйств колхозников, повышение заготовительныхцен на сельхозпродукцию, расширение возможностей для развития колхозного рынка.Проведение в жизнь комплекса этих мер помимо экономического имело и большойполитический эффект. Газету с докладом Маленкова "в деревне зачитывали до дыр, -вспоминала в своём письме к Хрущёву учительница М. Hиколаева, - и простойбедняк-крестьянин говорил "вот этот за нас". Справедливости ради надо сказать, что с мест поступали сигналысовершенно иного рода: колхозники, наученные печальным опытом, не спешилипринимать на веру партийные решения, опасаясь, что новый курс в деревне неподержится долго. Их опасения полностью подтвердились, когда в конце 50-х годовначалась кампания по "коммунизации" деревни, основным стержнем которой сталаликвидация личных подсобных хозяйств. Hо это уже не вина Маленкова, который ктому времени был фактически не у дел. Вряд ли он мог одобрить такуютрансформациюпрежнего курса, поскольку его собственная позиция по отношению к деревнеопределялась отнюдь не только пропагандистскими соображениями. Здесь былодругое:деревя, по сути, была его единственной потенциальной опорой, той социальнойбазой, в случае укрепления которой он мог мог состояться как лидер государства.Иной у него просто не было. Аппарат, на который традиционно опирались советские"вожди", Маленкова не принял. И на то были свои причины. Ещё в 1953 году, после вступления в силу нового руководства, в ЦК былопринято решение провести совещание для партийных и хозяйственных работников втрадиционных целях "постановки задач". С основным докладом на совещании выступилМаленков. "Гавный пафос его речи был, - вспоминал присутствовавший на нём Ф.М.Бурлацкий, - борьба против бюрократизма "вполоть до полного разгрома" . То идело в его устах звучали такие уничтожающие характеристики, как "перерождениеотдельных звеньев государственного аппарата", "выход некоторых органовгосударства из-под партийного контроля", "полное пренебрежение нуждами народа","взяточничество и разложение морального облика коммуниста" и т. д. Hадо быловидеть лица присутствовавших, представлявших как раз тот самый аппарат, которыйпредлагалось громить. Hедоумение было перемешано с растерянностью, растерянность-со страхом, страх - с возмущением. После доклада стояла гробовая тишина, которуюпрервал живой и, как мне показалось, весёлый голос Хрущёва: "Всё это так,конечно, верно, Георгий Максимилианович. Hо аппарат - это наша опора". И толькотогда раздались дружные, долго не смолкавшие аплодисменты." Этот тактический просчёт в конечном счёте стоил Маленкову политическойкарьеры. Все нити управления шли через аппарат, значит, ситуацией мог владетьлишь тот, кто держал контроль над аппаратом. Маленков в данном случае явнопереоценил силу своего положения. Хрущёв же вовремя учёл этот промах, используяподдержку аппарата для укрепления своих собственных позиций. Однако, спустявремя, он тоже нарушил принцип компромисса, - и сразу попал в ту же ловушку, вкоторую угодил когда-то Маленков. Маленков не замахнулся на систему, сведя её пороки к ошибкам"переродившихся" или просто не очень дальновидных руководителей. Мог ли он втаком случае надеяться на устойчивые результаты своей политики? Ещё в своей августовской речи 1953 года Маленков произнёс облетевшеезатем весь мир слово - "разрядка". А в марте 1954 года он высказался ещёопределённее: "Советское правительство стоит за дальнейшее ослаблениемеждународной напряжённости, за прочный и длительный мир, решительно выступаетпротив политики холдной войны, ибо эта политика есть политика подготовки новоймировой бойни, которая при современных средствах войны означает гибель мировойцивилизации". Человеку, воспитанному на идеологических догмах сталинской школы, самамысль о человеческой цивилизации как о едином целом (пусть даже в условияхугрозы войны) могла показаться по меньшей мере странной: и политическая ивоенная доктрина делила Землю на два мира - мир социализма и мир капитализма -и объявляла последнему войну, войну до победного конца. Простая догадка о том,что конец может стать общим, а от этого совсем не "победным", совсем невписывалась в рамки прежней концепции, саму возможность войны рассматривающейкак ещё один повод "угробить" капитализм. Маленков же, по долгу службы хорошознакомый с современным состоянием вооружений, первый из советских лидеров сумелпосмотреть в глаза реальности и сделать необходимые выводы - пусть даже вопрекисобственным убеждениям. Соратники его "не поймут" и расценят этот шаг какотступничество. Именно такого рода обвинения придётся выслушать Маленкову наянварском (1955 г.) пленуме ЦК. Доклад на пленуме делал Хрущёв. Из его уст Маленков получил упрёки втом, что он не проявил себя "достаточно зрелым и твёрдым большевистскимруководителем", что он "претендовал не только на руководство деятельностьюправительства, но и на руководство Президиумом ЦК", стремился к "дешёвойпопулярности" среди народа. Вспомнились и близкие отношения с Берией, и участиев "Ленинградском деле". Выступление премьера на сесии Верховного Совета СССР вавгусте 1953 года Хрущёв назвал "парламентской декларацией", "оппортунистическойречью". Столь же ошибочными были признаны его высказывания об изменениисоотношения темпов роста производства группы "А" и группы "Б" и тезис о гибелимировой цивилизации в случае развязывания третьей мировой войны. Сам Маленков выступал на пленуме дважды. Ошибки свои признал, нополитической оценки им не дал. Он не умел, да и, по-видимому, не хотел бороться.В феврале 1955 года на сессии Верховного Совета СССР Маленков официальнопопросил об отставке. Просьба была, естественно, удовлетворена. После отставки с поста премьера Маленков был назначен министромэлектростанций, одновременно - заместителем председателя Совета Министров СССР.За ним было сохранено членство в Президиуме ЦК. Однако все эти перемещенияносили скорее временный характер: Хрущёву не нужна была оппозиция внутриПрезидиума ЦК. Во всяком случае долго мириться с ней он не стал бы. Его"звёздный час" был ещё впереди. Как впереди был и ХХ съезд партии. 25 февраля 1956 года - последний день работы ХХ съезда партии,впоследствии войдёт в историю. Именно тогда, неожиданно для абсолютногобольшинства присутствовавших на съезде делегатов, Хрущёв вышел на трибуну сдокладом "О культе личности и его последствиях".