Можно предположить, что социальная аномия на производстве проявляется в разрушении не только старой системы ценностей рабочих мест, но и прежних образцов поведения. Потеряли значение производственный стаж и стабильность коллектива. Естественно, что у пожилых это вызывает ощущение никчемности затраченных усилий и напрасно прожитой жизни. Необходимый для продвижения по иерархической лестнице критерии политической благонадежности (членство в компартии) также утратил значение. Вообще с исчезновением КПСС исчезли определяемые ею приоритеты в системе трудовой ценностей, начала разрушаться официальная идеология рабочего класса. Труд перестал считаться единственной сферой, где реализуются сущностные силы человека. Труд стал миром товаров. Ценности добросовестного труда на благо общества уступили место ценностям первоначального накопления, где котируется умение делать деньги. Идеологемы типа «человек славен трудом» уступили место идеологемам вроде «играйте и выигрывайте». Социалистическая идеология пропагандировала ежедневный напряженный труд как образец поведения и единственно возможный путь наверх. Новая идеология предлагает воспринимать жизнь как лотерею, позволяющую в случае выигрыша стать миллиардером за несколько часов.

Но лотерея не является институциональным и стабильным средством достижения материального благополучия, точно так же, как получившие широкое распространение преступные методы обогащения не являются социально приемлемыми образцами поведения. Несоответствие между новыми ценностями и легитимными путями их достижения – одна из причин неодобрения значительной частью людей происходящих в обществе перемен. Однако без готовности принимать перемены большинством населения устойчивость нового строя невозможна.

Разрушение старых ценностей и недоступность новых ведет к потере традиционной основы самоидентификации работника. Когда в эпоху социализма говорили о гегемонии рабочего класса, в этом было много пропагандиско-ритуального. Однако идеологические штампы определенным образом влияли на самосознание рабочих. Они действительно считали себя хозяевами производства. Момент самоидентификации является сейчас одной из причин апатического отношения рабочих к труду.

Недоступность ценностей, провозглашенных новой идеологией, усугубляет и без того сильное ощущение неприспособленности, которое возникло у многих из-за разрушения старых патерналистических отношений между государством и индивидом. Командно-административная система не научила рабочих тому, что необходимо в новых условиях – проявлять инициативу, рисковать, по-крупному выигрывать и проигрывать. Хотя социализм гарантировал каждому работу и жилье, т.е. то, что обозначалось официальной идеологией как «социальная справедливость». Среди рабочих, особенно рабочих со стажем, бытовал стереотип: завод – моя жизнь, где я все достаю для семьи, квартиры, машины, дачи. Завод помогал устроить судьбу, проводить в армию, обеспечить медицинской помощью или путевкой, проводить в последний путь. Практически все проблемы решались «не отходя от станка».

Рынок перевёл все это из плоскости государственной заботы в плоскость самостоятельных действий и частных интересов. Переход к рынку означает отказ государства от обязательств по социальным гарантиям, а это лишает многих чувства уверенности в завтрашнем дне. Для того чтобы выжить индивид должен постоянно предлагать на рынок новый товар, новую стратегию, что-то изобретать. Традиционные нормы регламентированного поведения в условиях рынка не действуют, а новые образцы инновативного поведения не основаны значительной частью населения. Последняя, не привыкшая к конкуренции и плюрализму, воспринимает происходящее как нарастающий хаос и анархию. А это и есть состояние аномии. Исследования свидетельствуют: если в 90-х годах общественное мнение консолидировалось под лозунгами обеспечения гражданских прав и свобод, то ныне в нем преобладает ностальгия по социальной защите и утраченному равенству.

Неформальные отношения в процессе производства: «взгляд изнутри»

Помимо формальных отношений, закрепленных в должностных инструкциях, приказах, распоряжениях, правилах, существуют неформальные отношения, являющиеся неписаными законами взаимоотношений на производстве. Эти традиционные нормы поведения выполняют роль регуляторов производственной жизни предприятия. Они столь же неотъемлемая часть жизни завода, сколь и формальные. Невыполнение тех или иных формальных требований мы также относим к неформальным отношениям.

В результате проведенных исследований мы выделили три больших класса неформальных отношений на производстве по весьма своеобразному критерию: как они осознаются работником и какими последствиями для него чреваты.

Единичное нарушение

Практически каждый работник допускает нарушение каких-либо формальных требований как производственного, технологического, так и дисциплинарного порядка. Причем это может происходить не только из-за недобросовестности, но и по причине невозможности выполнения всех формальных требований.

Человек опаздывает на службу, превышает допуск при работе на оборудовании и т.д. если нарушение остается незамеченным и все сходит с рук, никаких угрызений совести работник не испытывает, более того, он даже рад, что «надул» производство. «Нормально» что-то «упереть» с завода. В том типе отношений нарушаются формальные санкций, и хотя работник знает, что допускает нарушение, внутренне считает это дозволенным: не пойман – не вор.

В приведенных примерах очень мало неформальных отношений данного типа, что понятно, т.к. работники стараются их скрыть. Тем не менее эти нарушения существуют. Несомненно, существуют и нераскрытые нарушения в сфере распределения.

В эту группу следует отнести многочисленные случаи воровства на предприятиях.

О масштабности этого явления, кроме значительных цифр статистической отчетности предприятий, можно судить по распространенной шуточке рабочих: день прошел, а что ты сегодня заработал? После этого рассказывается или показывается, что человек принес сегодня с работы.

Подобные нарушения являются не только дисциплинарными или распределительными. Вот пример нарушения техногенного процесса. Из интервью с рабочими мы знаем, что они могут нарушать техпроцесс без ведома мастера. «Ели я в себе уверен, я знаю, что делаю, я миную установку контрольную, эту операцию, я ставлю сразу на упрочнение, а после упрочнения только проверяю. То есть я транспортировки ликвидирую сразу».

В этом типе отношений важно, что рабочий испытывает некий душевный трепет по отношению к тем людям, которые могут эти нарушения выявить, но по отношению к предприятию подобных чувств не испытывает.

Неформальные отношения как система зависимостей

Если нарушение обнаружено, то формальное наказание следует не всегда. Так, мастер может не применять соответствующие санкции по отношению к тому или иному нарушителю и порой нарушение остается безнаказанным. В этом случае нарушитель считается обязанным мастеру. Обязанным чем-либо отплатить тому, кто нарушение покрывает, и это расплата личного характера, перед мастером персонально. Теперь тот потребовать от нарушителя в другой раз сделать что-то сверх нормативное (не предусмотренное формальными требованиями). Рабочий становится зависимым от мастера, от его хорошего настроения, расположения. Причем это может быть чисто производственное требование, например, сделать деталь в более короткие сроки, т.к. торопят заказчики. Тем не менее требование воспринимается как личная просьба, а не как производственная необходимость (и, соответственно, не оплачивается). Расплата за нарушение часто носит личный характер, допустим, сделать какую-либо запчасть для собственного автомобиля и т.п.