Говоря о сегодняшней ситуации в сфере демократизации в странах Северной Африки М.А. Аль-Хармаси, в частности, подчеркивал: «Ни одно из правительств Магриба от Рабата до Триполи не смогло добиться решения постоянно бросавших им вызовы задач: большей экономической эффективности, с одной стороны, и политического обновления, c другой.

Ситуация стала еще более сложной, когда магрибинские государства перешли к реализации стратегии экономической открытости, направленной на поиск выхода из тупика прежнего экономического руководства, а также удовлетворение запросов все более сплачивавшихся сил, выступавших под лозунгами политического протеста и требовавших расширения ограниченных возможностей собственной инициативы, о чем им велеречиво говорили местные правительства». Однако, в равной мере слова тунисского исследователя могли бы быть отнесены и к широкому кругу арабских азиатских стран от Ирака и Сирии до государств зоны Персидского залива и Аравийского полуострова.

Арабское региональное сообщество действительно стояло перед проблемой достижения более высокой производительности труда, повышения эффективности национального производства, в огромной степени, зависящие от уровня подготовки местной рабочей силы, включая и освоение передовой технологии Запада. Государство должно было изменить, – и оно, вне сомнения, стремилось это сделать, – собственный сложившийся ранее образ.

Точка зрения, высказываемая в этой связи М.А. Аль-Хармаси, вновь обращала на себя внимание. Он считал, анализируя положение, прежде всего, в североафриканском регионе, что в глазах своих граждан магрибинские государства в постколониальную эпоху играли двойную роль. Они были «силой, направлявшей развитие в сторону обретения странами региона внутринационального единства и солидарности», и, одновременно, «единственным центром экономического патернализма в отношении собственных граждан». Однако, чем более далекой историей становилось время борьбы за обретение национальной независимости, тем менее значимым становился прежний образ странового государства. Субъективная сторона этой проблемы становилась тем более значимой, что нерешенность задач быстрого хозяйственного возрождения порождала серьезные трудности в реальной жизни этих государств. В зависимости от политической терминологии той или иной арабской страны, содержание проблемы конкретизировалось с помощью понятия «национального примирения» («аль–уифак аль–ватаний» или «аль–мусаляха аль–ватанийя»).

Понимание значимости вновь возникавшей ситуации не было привилегией умеренных либералов в странах Арабского Востока, к которым, без сомнения, относится и М.А. Аль-Хармаси. Во многом с ним согласны и радикально-либеральные круги интеллектуальной арабской элиты, группирующиеся вокруг бейрутского журнала «Аль–Мустакбаль аль–Арабий». Ими были экономическая стагнация и, как ее следствие, все больший отход граждан магрибинских государств от традиции ориентации на государство как инструмент поддержки их экономической деятельности. И вновь его слова могли быть с полным основанием применены и к государствам арабской Азии.

Трансформация образа государства и изменение его функций, связанных, прежде всего, с той ролью, которую оно традиционно играло в экономической жизни общества, были связаны, в конечном итоге, с новой стратегией экономической открытости. Речь более не шла о том, что решение экономических задач продолжало бы оставаться исключительной прерогативой государственного аппарата. Во многом, они перекладывались на плечи самих граждан. Преодоление экономической стагнации требовало вложения как национального, так и иностранного капитала в народное хозяйство. Ради осуществления этой задачи требовалось всеобъемлющее поощрение частной инициативы. В силу этого, страновое государство превращалось в орудие «национального примирения», идея которого, в зависимости, начиная со второй половины 70-х – начала 80-х гг. во все большей мере начинала реализовываться в различных странах арабского мира.

Происходящие в «отсталых обществах», – а к ним представители арабских левых политологических кругов относят и общества арабских стран, – изменения не могут быть успешными, если их осуществление развивается стихийно, без жесткого государственного вмешательства в этот процесс. «Господствующее в социальной и классовой сфере этих обществ положение не способствует применению по отношению к ним обычных модернизационных подходов, – отмечал один из участников симпозиума, организованного журналом «Аль-Мустакбаль аль-Арабий». Границы между классами и социальными группами в этих обществах достаточно размыты и взаимопроникаемы. В условиях полной отсталости отношения между этими классами и группами становятся крайне сложными. Роль классов и социальных групп в общественно-политической жизни своих стран в значительной мере ослабевает. Трансформировать эти общества может лишь авангард».

Конечно, здесь сразу же возникал вопрос о сущности этого авангарда. Тем не менее, принципиально важно то, что леволиберальные интеллигенты нисколько не сомневались в том, что вопросы, связанные с изменением и государственной экономической политики, и трансформацией самого образа государства в эпоху проведения в жизнь курса «открытых дверей» не могут быть задачами самой интеллигенции. Ее представители, конечно, должны быть «проповедниками необходимости социально-экономических изменений», но в своей практической деятельности они руководствуются «положениями той или иной идейно-политической школы, . которые чаще всего выступают продолжением тех или иных идейных течений, господствующих или господствовавших в различных странах Западной и Восточной Европы», мало пригодных к условиям «стран третьего мира». Авангардом должны быть другие, и здесь предпочтение отдается или армии, в отношении которой называются обычные в таком случае характеристики (дисциплина, внутренняя сплоченность офицерского корпуса и т.п.), или авторитарные консерваторы, связанные с давней традицией господства и управления той или иной страной. Позиция левых либералов, по сути дела, выступает как благословение тех начинаний, которые реализуются армейской верхушкой Сирии или Туниса, а также монархическим истеблишментом Иордании или Марокко.

Точка зрения левых либералов, не всегда совпадает с идеями М. Дж. Аль-Ансари. Разумеется, она, что естественно, не всегда идентична положениям, чаще всего прагматичными и приземленными, М.А. Аль-Хармаси. Речь, в частности, идет о постановке вопроса причин неизбежного искажения норм демократии в арабском мире, среди которых левые политологи указывали на тесную зависимость экономических структур Арабского Востока от экономики развитых государств Запада и необходимость поддержания военного паритета между арабскими странами и Израилем. Идея исторического противоборства между двумя противостоящими друг другу на Ближнем Востоке национализмами для левых либералов все еще притягательна. Однако, умеренных и левых политологов объединяло главное. И те, и другие видели коренную причину сохранения ведущей роли государства в развитии экономики, значимости его усилий по мобилизации общества на осуществлении задач модернизации и, в силу этих причин, в проведении им курса на ограничение демократических норм в общественно-политической жизни арабских стран, прежде всего, в несовместимости устремлений различных социальных групп. «Противоречивые и несправедливые социальные отношения, господствующие в большинстве страновых государств арабского отечества, постоянно приводят к тому, политическая практика действия, вне зависимости от того, под какими лозунгами она претворяется в жизнь, включая и лозунги демократии, всегда лишена какой–либо связи с подлинной демократией». Отсюда М.Дж. Аль-Ансари делал естественный вывод о неизбежности постоянного и мощного государственного вмешательства в жизнь общества. При этом, он считал, что если практика действий различных социальных групп «несправедлива», то и действия государства должны быть «антидемократичны».