Во-первых, в России невозможно партийное правительство, так как согласно Конституции правительство формируется не победившей на выборах партией, а беспартийным президентом. Позиция правительства определяется не партийной программой, а администрацией президента. Перед представителями партии (равно как и партийной коалиции) неизбежно возникнет дилемма: либо выйти из правительства, когда правительственный (и президентский) курс не будет соответствовать партийной программе, либо отказаться от партийной идентичности и полностью следовать «генеральной линии» президентской команды.

Во-вторых, в России невозможна правящая партия в полном смысле этого слова, так как ни доминирующая партия, ни партийная коалиция согласно Конституции не полномочны определять состав и политику правительства. В современной России отсутствует также потребность в создании партийных коалиций, так как любая коалиция, даже обладающая 100% мандатов в парламенте не сможет существенно влиять на позицию беспартийных правительства и президента.

К этому критическому замечанию В.Я. Гельмана уместно добавить, что в России в силу невостребованности партийных коалиций оказывается бесполезной и сама многопартийная модель.

В-третьих, отмечает В.Я. Гельман, в России малоэффективна деятельность оппозиции. Занимать конструктивную оппозицию не в состоянии ни одна из партий, ни любая партийная коалиция, ибо отсутствует реальный механизм проведения конструктивной оппозиции. Даже «оппозиционное президенту парламентское большинство оказывается перед выбором между стратегией радикального противостояния всем инициативам исполнительной власти без малейшей надежды на успех… и стратегией «врастания во власть», чреватой потерей идентичности и утратой электоральной базы».[19]

Любая партийная система в России малоэффективна потому, что Конституция ставит не политическую партию, не правительство, а президента в привилегированное положение. При неудаче президент легко выйдет из положения, отправив правительство или какого-либо министра в отставку.

В.Я. Гельман разделяет точку зрения А. Рябова о том, что российскому президенту выгодно находиться вне какой-либо политической партии и быть свободным от партийного контроля. «Для президента подобная зависимость объективно не выгодна, и потому попытки создания «партии власти» (ДВР, НДР и др.) регулярно проваливаются».[20]

Серьезные попытки осмысления общественных факторов становления партийной системы в России, поиска закономерностей этого процесса сделаны С.Н. Пшизовой в публикации «Какую партийную модель воспримет наше общество?». Автор указанной статьи рассматривает не только специфические особенности постсоветского общества, но и современные тенденции развития западных партий, отмечая и отличия, и сходства проявления этих тенденций.

Если большинство политологов находит, что в России возникло несколько партий традиционного типа (ЛДПР, «Яблоко», СПС, КПРФ), то С.Н. Пшизова сокращает их число до одной. «С точки зрения классической теории, в России была, есть, и, смею сказать, еще долго будет одна партия… По сравнению с ней все остальные организационно выглядят уродцами… Оргструктура КПРФ — недостижимый идеал для всех других партий».[21]

«Партия власти» в России с точки зрения теории не партия, а «квазипартия», «суперпартия». Она отличается от правящих партий других стран. «Российская «партия власти» не будучи политически и организационно оформленной, может включать в себя представителей самых разных партий и движений».[22]

Однако незначительный успех КПРФ на выборах надо рассматривать не как парадокс, а как закономерность. Наступила новая эпоха телекоммуникационных технологий. В наше время человек получает основную информацию не на собрании, не через общение с другими людьми, не через сопричастность к какой-либо организации, а индивидуально на дому через СМИ. Телевидение делает ненужным организацию, оставляет не у дел партийных активистов.

«Телевидение нанесло партиям сильный удар».[23] Именно поэтому оно оказалось наиболее губительным для массовой политической партии, т.е. для КПРФ.

Сегодня имидж кандидата стал более важным, чем партийная программа и практическая политика. При этом возросла и роль специалистов, формирующих этот имидж, и роль СМИ, возрастает и значение методов манипулирования общественным мнением.

В скором будущем, предсказывала С.Н. Пшизова, лидер будет оставаться один на один с избирателем, посредниками будут не «организации единомышленников», а имиджмейкеры. Жизнь показала правомерность такого прогноза: нынешние политические лидеры В.В. Путин и Д.А. Медведев не нуждаются в партии для общения с избирателями, с народом.

Итоги последних выборов 2003 и 2007 годов более отчетливо высветили направление эволюции как политического режима, так и партийной системы.

По мнению О.В. Гаман-Голутвиной исполнительная власть получила практически полный контроль над парламентом. Главным инструментом достижения электорального успеха стал административный ресурс. Произошло становление фактически однопартийной системы. Получилось почти по В.С. Черномырдину: «Сколько партий в России ни создавай, все равно получается КПСС». В нынешней политической системе страны место КПСС заняла «Единая Россия».[24]

Но наше время характеризуется тем, что традиционные партийные системы всех стран существенно трансформируются. Возникают новые «постмодернистские» партии. Это всеохватные, картельные партии, действующие по принципу «хватай всех подряд». Но для России характерна не только эта, но и другая роковая особенность, проявляющаяся в том, что ее партийная система тяготеет не к плюралистической, а к моноцентричной модели.

Особенностью России является еще и то, что власть одной партии (КПСС) перешла не к другой и не ко многим партиям, а осуществила другую трансформацию. Власть КПСС была демонтирована в конце 80-х — начале 90-х гг. с использованием института государства, а в 90-е годы появились еще и новые игроки — политико-финансовые (олигархические) кланы. Государство и эти кланы, вступив в конкурентную борьбу за власть, обзавелись и собственными политическими партиями.

«Единая Россия» лишь с натяжкой может быть названа политической партией, т.к. до сих пор не определилась ни с идеологической идентификацией, ни с партийной программой. Она опирается не на избирателя, а на государственный ресурс, но став «партией власти» отражает интересы не государства, а той группировки, которая в данный момент находится у власти. Именно смена у власти различных конкурирующих кланов предопределила перетекание партийных функционеров «партии власти» из ДВР в НДР, потом в «Единство» и, наконец, в «Единую Россию». Все эти партии, по мнению, О.В. Гаман-Голутвиной являются картельными.

Характеризуя партийную систему, Гаман-Голутвина отмечает, что из возможных альтернативных вариантов: «многопартийность» и «двухпартийность» Россия избрала «полуторапартийную систему» при доминировании «партии власти».[25]

Если В.Я. Гельман учел определяющее влияние Конституции РФ на становление партийной системы, а С.Н. Пшизова отметила значимость новых телекоммуникационных технологий, то И.И. Глебова в своей работе «Партия власти» подчеркнула особый характер российской власти. Если в странах Запада становление «партии власти» является партийным феноменом, т.е. вытекает из развития самих партий, то в России «природа этого феномена — не партийная, а властная», связанная «со спецификой самой Русской власти».[26]