Вернувшийся в Петроград в ночь с 3 на 4 апреля 1917 г. В.И. Ленин в ближайшие же дни в своих «Апрельских тезисах» опрокинул довод о незавершенности революции, сформулировав задачу ее перерастания в социалистический этап путем перехода власти к Советам с перспективой превращения их в органы чисто большевистской, пролетарской власти. Развивая этот тезис на VII Всероссийской конференции большевиков (24—29 апреля 1917 г.) в докладе о текущем моменте, Ленин типизировал эту власть как аналогичную Парижской Коммуне и определил ее функциональную сущность: « .такая власть является диктатурой, т. е. опирается не на закон, не на формальную волю большинства, а прямо непосредственно на насилие». Вопрос об окончании войны также связывался с актом перехода власти в руки Советов и «свержением капитала»; Временное правительство при этом не должно было пользоваться никакой поддержкой. Как считает ряд исследователей, ленинский лозунг мира весны 1917 г. был рычагом деструкции армии, орудием дискредитации едва народившейся власти в глазах народа; подлинного решения проблемы окончания войны он не давал. Не случайно Г. В. Плеханов назвал Апрельские тезисы Ленина «бредом», безумной и крайне вредной попыткой посеять анархическую смуту на Русской земле. С этой оценкой были согласны все лидеры меньшевиков. Трижды с апреля по октябрь В. И. Ленин вовлекал большевиков в острейшие дискуссии, целью которых было убедить их в необходимости борьбы за завоевание власти во имя социалистического переворота, призванного ознаменовать начало мировой революции. И хотя среди большевиков было немало сторонников реформистского пути, особенно на местах, но тем не менее Ленину с его громадной политической волей почти каждый раз удавалось подавить «инакомыслие» в собственных рядах, убедить колеблющихся.

Большая часть населения России не была с большевиками ни в первые мирные месяцы революции, ни в июле-августе 1917 г. Большинство народа, судя по составу Советов и органов местного самоуправления, поддерживало блок меньшевиков и эсеров, занимавших объективно центристские позиции в политической палитре России тех дней. Массы настораживало пораженчество большевиков во время войны и их зачастую экстремистский курс, предлагаемый в решении насущных вопросов. Однако в переломные моменты, если власть медлит с проведением необходимых преобразований и оттягивает, даже руководствуясь самими благими намерениями, решение актуальных проблем, затрагивающих судьбы десятков миллионов людей, нередко происходит быстрая смена массовых настроений; и центризм как выражение векового народного опыта начинает уступать место максимализму.

К исходу лета 1917 г. Россия вновь вступила в полосу серьезных потрясений. Временное правительство, предотвратив в конце августа с помощью рабочих и солдат Петрограда попытку переворота генерала Л. Г. Корнилова, очередной раз не пошло на принятие неотложных мер: вопрос о земле не решался, переговоры о мире не были начаты, созыв Учредительного собрания оттягивался. В то же время сам факт попытки переворота в значительной степени изменил возможности политического выбора для российских партий, сдвинув его влево, в сторону радикализма. 2 сентября 1917 г. члены ЦИК приняли резолюцию о созыве Демократического совещания, которому предстояло принять окончательное решение по вопросу о власти. В этой ситуации, когда логика нараставшего кризиса подводила массы к максималистскому восприятию действительности, оставалась ли возможность реализации демократической альтернативы или она была полностью утрачена? Безусловно, оставалась, хотя внутреннее содержание российской действительности трансформировалось из либерально-демократической весной 1917 г. она превратилась в демократическую летом 1917 г., о чем свидетельствовали выборы в органы местного самоуправления (земства, городские думы и т. д.), в ходе которых повсеместно победил меньшевистско-эсеровский блок. К осени 1917 г. данная альтернатива по-прежнему существовала, хотя ее реализация предполагала более радикально-демократический вариант и зависела, в первую очередь, от действий этого блока и в целом от социалистических партий. Вследствие разгрома «корниловщины» потерпели поражение наиболее активные силы контрреволюции и пострадал престиж кадетов, оказавшихся в глазах масс связанными с нею. Стремясь преодолеть правительственный кризис, Керенский после переговоров с ВЦИК создал 1 сентября новый орган власти — Совет пяти или Директорию без участия кадетов. В этот же день Россия была объявлена республикой. 2 сентября 1917 г. члены ЦИК приняли резолюцию о созыве Демократического совещания, которому предстояло принять окончательное решение по вопросу о власти.

В разосланном на места за подписями Чхеидзе и Авксентьева сообщении говорилось, что предстоящее совещание должно стать «съездом всей организованной демократии России»; приглашались представители от всех организаций советской и несоветской (думы, земства, кооперативы и т. д.) демократии с целью решения вопроса о формировании нового правительства в период до II съезда Советов, назначенного первоначально на середину сентября, но затем отсроченного.

Всероссийское Демократическое совещание проходило в Петрограде 14—22 сентября; на нем присутствовало 1582 делегата от Советов, кооперации, профсоюзов, органов местного самоуправления, армии и т. д. Среди делегатов, заявивших о своей партийной принадлежности, было 532 эсера (в том числе 71 — левых), 172 меньшевика (в том числе 56 — интернационалистов), 141 — от аналогичных партий национальных регионов, 136 большевиков; итого около 1000 представителей революционно-демократических партий. За эти сентябрьские дни лидеры эсеро-меньшевистского блока «обежали полный круг»: от отказа участвовать во Временном правительстве и признания необходимости создания Демократическим совещанием новой власти (однородного демократического правительства) до возвращения к идее коалиции с кадетами. На заседании меньшевистской фракции Потресов доказывал, что коалиция необходима, Церетели — что она возможна, хотя он не возражал и против однородной власти. Дан, согласно его воспоминаниям, полагал необходимым образование «однородного демократического правительства». Подобные настроения были и в партии эсеров. Даже А. Ф. Керенский заявил о своей готовности передать власть демократическому правительству, сам ЦИК Советов признает это необходимым. Однако из-за сопротивления части лидеров в собственной среде, а также из-за откровенно прокоалиционной позиции «несоветской» демократии: представителей земств, городских дум, кооперации, недостаточно четкой позиции большевистской фракции во главе с Л. Б. Каменевым, эта идея на совещании не реализовалась. Главным результатом Демократического совещания стало образование постоянно действующего органа — Временного Совета Российской республики [Предпарламента], председателем которого был избран Н. Д. Авксентьев. На данный орган возлагались функции окончательного решения вопроса о власти. Меньшевистские лидеры ЦИК Советов рассчитывали, что с помощью Совета Республики и произойдет смена коалиционного правительства «правительством чисто демократическим» в ближайшей перспективе также, как и на почве его «органической» работы «несоветская» демократия присоединится к общей идее. Велись также переговоры меньшевиков с большевиками в целях создания такого правительства, и большевики даже провели через ЦК своей партии (в отсутствие Ленина) решение об участии в Совете Республики. Однако Ленину удалось доказать лидерам большевистской фракции Л. Б. Каменеву и Л. Д. Троцкому необходимость отказаться от всяких соглашений в Предпарламенте, а затем 7 октября и покинуть его.