Политические системы, образующие триаду учения о формах правления, представляют собой идеальные типы. Это значит, что в реальности они никогда не встречаются в "чистых" формах. Тем не менее, каждый тип представляет собой совокупность реально существующих своеобразных качеств и ясно отделим от других типов. Так как в действительности тоталитаризм несовместим с плюрализмом, то для "реальной" демократии (или полиархии), в отличие от авторитаризма, необходимо наличие конституционного и правового государства. Поэтому имеющееся сомнительное сходство между демократией и авторитаризмом должно пониматься правильно, с учетом того, что речь идет о двух типах систем, которые не могут унифицироваться категорией "более или менее плюралистических". Может и должно проводиться различие между ограничением и принятием политического плюрализма. Переход от одного типа политической системы к другому предполагает в политической и общественной практике изменения, вытекающие из размаха революционных действий.

4. Трансформация авторитаризма

Сэмюэль Хантингтон и Адам Пшеворский были теми авторами, которые установили определенный стандарт, когда речь заходит о том, чтобы отказаться от проведения границы между посттоталитарными и поставторитарными переходными системами[2]. В своей книге о "третьей волне демократизации" Хантингтон со ссылкой на Линца сначала разграничивает тоталитаризм и авторитаризм, но затем все же соглашается все недемократические системы относить к авторитаризму, чтобы устранить семантические недоразумения, возникающие при частом использовании термина "недемократический".

Несмотря на то, что частое использование прилагательного "авторитарный" по необъяснимым причинам явно не создает американскому политологу семантических проблем, попытки улучшить стиль письма ничего не могут поделать с тем бесспорным обстоятельством, что качество преобразуемых систем оказывает большое влияние на качество и развитие систем, возникающих в ходе преобразования. Упущение из поля зрения этого обстоятельства имеет роковые последствия.

Отказ различать тоталитаризм и поставторитаризм приводит, во-первых, к тому, что ранние противники понятия "тоталитаризм" больше не хотят быть связанными собственными ошибочными оценками из эры биполярного мира, например, взглядом на коммунизм как на непременно успешную и стабильно систему, служащую общественной модернизации. Эта привязка препятствует научному прогрессу, который, как известно, базируется как на подтверждении, так и на отрицании гипотез. Во-вторых, этот отказ содействует преждевременному переносу опыта ранних демократизаций на посткоммунистическую систему. Ученые, сравнившие дюжину политических систем, и без того всегда имели опасность потерять под ногами эмпирическую почву, которую они обычно "учитывали" в форме составления более или менее правильных таблиц и сравнения статистических данных. Детерминистический тезис - демократизация повсюду следуют одним и тем же законам - дополнительно повышает опасность таких "аналитических полетов Икаруса".

Сохранение триады политических форм правления, напротив, позволяет провести четкую границу между посттоталитарной трансформацией (transformation) и поставторитарным переходом (transition) от старой системы к новой[3]. В том и другом случаях политическое руководство говорит о демократизации как о главной политической цели. Тем не менее, аналитик должен исходить из системной перемены к "чему-нибудь еще" до тех пор, пока не будет учреждена новая система. Переходом (transition) руководят и занимаются политическая элита и гражданское общество. Неудача перехода означает, что одна форма авторитаризма перешла в другую. Этот новый авторитаризм, как и предшествовавший, базируется в значительной мере на политической культуре подданства (subject culture).

Системная трансформация проводится политической элитой и, особенно, политическим руководством страны, которое - если оно действительно стремится к демократии и рыночной экономике - сначала должно создать условия для восстановления разрушенного при тоталитаризме гражданского общества. С этой задачей легче справиться там, где политическое руководство сильнее привязано к дототалитарным традициям гражданского общества и конституционализма. После разрушения тоталитарного общественного порядка коллективное воспоминание о "состоянии прежде" может стать ценным ориентиром для освободившегося общества.

Там, где соответствующие традиции и ориентиры отсутствуют, не надо ожидать, что политическое руководство будет противиться доминирующей политической культуре и проводить демократизацию, которая в первую очередь предусматривает добровольное подчинение политического руководства конституции и праву.

Об удавшейся демократизации путем системной (посттоталитарной) трансформации или системного (поставторитарного) перехода можно говорить тогда, когда демократия консолидируется. В свою очередь, демократическая консолидация наступает после завершения политическими элитами и населением строительства законных демократических учреждений. Иначе говоря, политическая элита и политически активные граждане уважают и поддерживают демократические нормы, правила и учреждения, а политические деятели не поддерживают и, соответственно, не практикуют каких-либо недемократических правил, норм и учреждений.

5. Жизнеспособность авторитаризма

Обзор особенностей типов правления, образующих классическую триаду учения о формах правления, позволяет сделать некоторые общие выводы об авторитарных системах. Очевидно, что по сравнению с тоталитаризмом при авторитаризме ограничение власти достигается не только с помощью ограниченного плюрализма, но и, по возможности, с действием конституции и права. В отношении остальных присущих системе качеств авторитарный тип правления достаточно эластичен: может использовать довольно убедительную легитимацию, даже включать в нее демократические принципы; может позволить себе как мягкость, так и твердость в применении государственного аппарата принуждения; может быть и автократическим и олигархическим; в конце концов, может терпеть коррупцию или бороться с ней. Авторитаризм может быть хорошей базой для развития в сторону как демократии, так и тоталитаризма. Этот тип системы дает больше всего вариаций и именно поэтому требует изучения и эмпирического анализа своих разновидностей. В чем же причина настойчивого желания многих политологов уйти от понятия авторитаризма, вмещающего в себя так много разновидностей нетоталитарных и недемократических систем, когда речь заходит о включении в типологию политической системы с явно неудавшейся демократизацией - так называемой "третьей волны"? Речь может идти о следующем:

1) демократия понимается (например, Шумпетером) только формально - как система, в которой кандидаты и партии в честном соревновании добиваются голосов избирателей;

2) отталкиваясь от современного понятия демократии, более "объемного", чем просто регулярное проведение свободных выборов, но декларированная цель - демократизация системы - рассматривается как достаточное основание для того, чтобы можно было говорить о демократии, а не об авторитаризме.