Позитивные результаты экономической реформы во многом были обусловлены сочетанием благоприятных факторов - наличием сохранившейся материальной базы, сравнительно дешевой рабочей силы, активно воздействующего на производство неудовлетворенного спроса населения. Стабилизация финансовой и денежно-кредитной систем явилась необходимой предпосылкой условием успеха, а не универсальной «палочкой-выручалочкой». Поставить на рельсы рухнувшую экономику с помощью лишь одной денежной реформы и финансовых упражнений было бы неделимо.

Эрхард не был «чистым» неолибералом. Он широко использовал государственные рычаги для перехода на принципы либерализма. Вслед за проведением денежной реформы были упразднены административное распределение ресурсов и контроль над ними.

Концепция социального рыночного хозяйства, разработанная В.Ойкеном и его коллегами, своей популярностью обязана эффективной экономической политике Эрхарда, обеспечившей чрезвычайно высокие темпы роста. Это была политика так называемого среднего пути. Она направлена на сглаживание социальных противоречий, всемерную поддержку предпринимательства, создание условий для роста жизненного уровня средних слоев населения.

Неолиберализм как философия

Неолиберализм это не просто экономическая структура, это философия. Это наиболее заметно в его отношении к обществу, человеку и вопросам занятости. Неолибералы рассматривают мир как метафору рынка. Рассматривать нации как некие компании является типичным для неолиберализма. В таком случае ООО «Германия» будет конкурировать с ЗАО «Великобритания», а «Нидерланды Ltd» – с «США Inc». В этом неолиберализм пересекается с до-либеральной экономической теорией, меркантилизмом, который, оказывается, приемлем для неолибералов.

С другой стороны, конкуренция за внутренние инвестиции была совершенно неизвестна до конца 19-го века. Эта конкуренция часто рассматривается как ключевая доктрина неолиберализма, поскольку нео-меркантилистская политика насколько ясна, настолько и непопулярна: урезание зарплат, сокращение социальных расходов, снижение налогов на богатых. Другими словами, нео-меркантилистские нации ведут себя как некие карикатурные, подлые и мерзкие капиталисты.

Рыночная метафора применима не только для наций, но и для городов и регионов. В неолиберальной региональной политике города продают себя на национальном и глобальном рынке городов. Они рассматриваются как некий товар или подразделения «национальных фирм». Разумеется, города не могут быть товаром, как не могут быть и фирмами, в этом неолиберализм проявляет себя как философия, а не как экономическая реальность. И эта философия уж повлияла на европейскую политику – страх перед неолиберализмом привел к отказу французов поддержать Конституцию ЕС. Неолиберальное лобби в ЕС представленное Лиссабонским советом, несомненно, существует, хотя оно рассматривает мир как конкурирующие торговые блоки, а не соперничающие города и регионы.

Как и любая законченная философская система, неолиберализм дает ответы на типичные философские вопросы типа «почему мы здесь?» и «что мне делать?» Мы здесь находимся для рынка, и мы должны конкурировать. Касаясь этики, общее неолиберальное видение состоит в том, что каждый человек является продавцом и управляющим своей собственной жизни. Те, кто выбирает друзей, увлечения, партнеров для того, чтобы понравиться будущему работодателю, этически являются неолибералами. Подобные настроения – не столь уж редкие среди амбициозных студентов, неизвестны ни моральной философии, ни раннему либерализму. Подобные социальные действия не обязательно монетаризированы, но они демонстрируют вторжение рыночных принципов в неэкономическую сферу жизни – что очень типично для неолиберализма.