Наконец, укажем на разительный контраст между максималистским морализмом этики и аксиологии прошлого и первой половины нашего века (Кант, Фихте, Виндельбанд, Н.Гартман, Шелер, Швейцер, Маритен и др.) и жестокой реальностью мировых и локальных войн, кровавых революций и межнациональных конфликтов, геноцида, массового государственного рабства, голода, бедности, экологических бедствий и т.д. Призывы к добру, гуманности и долгу на фоне этой реальности скорее вызывают усмешку, чем почтение. Все это не означает, что этика не права или не нужна, но она явно показала свою неспособность воздействовать на реальные процессы истории. Именно в этом смысле мы живем в ситуации наиболее опасного провала философской этики .

Три этих глобальных провала привели, с одной стороны, к пренебрежению философией со стороны практически всех наук, включая социальные и исторические, с другой стороны, - к горделивой самоизоляции философии (особенно заметной в т.н. постмодернистских и подобных течениях) от современного научного знания, от необходимости искать общие ориентиры, подходы и критерии острейших проблем современного мира.

Я уверен, что этот разрыв пагубен для обеих сторон: социальные науки лишаются столь необходимых для них целостной онтологии и этической энергии замыслов, философия же просто превращается (уже превратилась?) в ненужный, но поддерживаемый лишь из уважения к традиции декоративный довесок в университетском образовании, в своего рода бесполезную "орхидею" (пользуюсь выражением из личной беседы с одним профессором этики в стенах немецкого университета).

Как преодолеть разрыв? Прежде всего - это вызов для философии преодолеть собственные глобальные провалы, но философия нуждается и в руке помощи со стороны наук. Надежды на построение абсолютных универсальных онтологии и гносеологии, по-видимому, были иллюзиями. Современное познание последовательно приходит к идее эвристической роли не только научных теорий и парадигм, но и лежащих в их основе онтологических и гносеологических предпосылок. Выработка этих предпосылок, тесно связанных, между прочим, с необходимостью целостной картины мира , мировоззрения в системах образования, должна объединить на новой основе усилия философов и ученых, в том числе в сфере социального познания. Следует отметить, что философские предпосылки прямо соответствуют установлению базовых понятий и отношений, методов синтеза схем и концепций в едином понятийном аппарате социальных и исторических наук.

В соответствии с этим пониманием сделан проект рациональной философии истории (6, 7), которая предоставляя социальным и историческим наукам познавательные предпосылки, сама опирается на результаты этих наук в философских выводах об общей структуре, ходе и смысле Истории.

Вместе с тем, главный вызов для современной философии - это ЭТИКА для нового наступающего века. В этом направлении многое уже сделано для преодоления наивного максимализма классической этики и аксиологии. Достаточно упомянуть утвердившуюся в общественном сознании многих развитых стран этику прав человека, серьезные разработки по экономической этике, этике бизнеса и этике трудовых отношений (кафедра Гувера в университете Лувен-ля-Нев), труды о принципах социальной справедливости (Дж.Роулз и др.), этику объективного долга Ф.фон Кучеры, приложение этических принципов к политике и экологии В.Хесле.

В то же время степень влияния современной этики на современную общественную и международную жизнь следует считать по-прежнему мизерной. Политики, администраторы, общественные лидеры, средства информации и пропаганды, массы привыкли к идеологиям. Многие идеологии, прежде всего революционного и коммунистического толка, обрушились. Победившая, казалось бы, либеральная идеологии сама подвергается быстрой коррозии из-за неспособности оправдать глобальную несправедливость сложившегося порядка распределения ресурсов, благ и несчастий в современном мире. Идеологический вакуум уже привел к оживлению религий и национализма, которые однако, больше способствуют отчуждению между народами, чем соединению усилий для гуманного решения проблем.

Наиболее перспективным выходом является, на мой взгляд, философское обоснование для разных социокультурных сообществ и широкое распространение ценностного сознания новой становящейся формы мировоззрения (после и наряду с мифологической, религиозной и идеологической), сочетающей либеральный плюрализм частных культурных ценностей и мировоззрений с жестким, ответственным и обязывающим ригоризмом в области защиты прав человека (в том числе будущих поколений) и окружающей среды. Детально идеи и приложения ценностного сознания проработаны применительно к социальному и гуманитарному образованию (8).

Именно ригористический аспект ценностного сознания в защите гуманистических и экологических ценностей должен стать основанием и движущим нравственным импульсом для выработки в объединенных социальных и исторических науках критериев оценки социетальных систем и тенденций развития в прошлом, настоящем и будущем. Какие общества следует считать благополучными, справедливыми, здоровыми - от этого "наивного" вопроса никогда не уклониться социальным исследователям. Принципы ценностного сознания способны дать не догматическую, но в то же время твердую и долговременную основу для выработки социальных целей, приоритетов и критериев, причем как в национальном, так и в современном глобальном масштабе.

В первую же очередь ценностное сознание призвано стать общей этической платформой сети научных и философских сообществ - глобального интеллекта.

Социальное мышление и социальная практика: пути сближения Рассмотрим разрыв между социальными, историческими науками, с одной стороны, и мышлением в социальной практике - с другой.

Под прикладным социальным мышлением (или, что то же, интеллектуальным компонентом социальной практики) понимаются процессы выработки политических, экономических, правовых, административных, организационных, а также в узком смысле социальных р е ш е н и й . Каждый может судить о том, насколько в местности его проживания, в стране, в международных отношениях решения соотносятся с результатами научных исследований. Чем менее академичны и замкнуты научные учреждения и университеты, чем более они связаны обменом проблем запросов и результатов с разного рода аналитическими центрами местного, национального и глобального уровня, тем меньше указанный разрыв (например, США и Япония в этом смысле, пожалуй, выигрывают у стран Европы и, в особенности, у России). Тем не менее, разрыв повсеместен по той простой причине, что главными и конечными аргументами при принятии ответственных социальных (в широком смысле) решений всегда выступает баланс интересов сильнейших участников переговоров, а о соответствии научным выводам, либо вообще не вспоминают, либо только когда это выгодно.

Демократический способ правления не только не способствует, но обычно препятствует преодолению разрыва, поскольку политики вынуждены ориентироваться на настроения широких масс избирателей, которые обычно имеют недальновидную потребительскую направленность группового эгоизма, в том числе национального.