Учитывая травматический опыт уотергейтской истории, Конгресс опасался процесса по смещению с должности все еще популярного президента, который восстановил веру Америки в себя. Демократический депутат Шредер А. говорил в этой связи о «тефлоновом президентстве»[60] Рейгана, с которого соскальзывают все плохие известия.

Рейган демонстративно держался в стороне от социально-моральных вопросов, как например, допуск утренней молитвы в государственных школах или запрет абортов. Эмоции, тянущиеся в этих конфликтных вопросах, могли бы легко привести к поляризации и поставить под угрозу экономическую и социальную политику в Конгрессе.

Хотя Рейган способствовал убеждению общественности в том, что федеральное правительство способно решать актуальные проблемы, он, однако, оживил институт президентства и показал, что политическая система реагирует на президента.

Консервативная претензия, как ее риторически блестяще представил Рейган, не осуществилась, проявляется во многих аспектах: социальное государство «нового курса» по-прежнему существовало, концепция Рейгана «новой федерации» по существу провалилась. Социально-моральные вопросы, стоящие на самом верху повестки дня «новых правых», небыли приняты Рейганом. В вопросах гражданских прав, эмансипации женщин и контроля над рождаемостью, американская общественность осталась либеральной.

Начало работы конгресса 100-го созыва показало, что прогнозы, предсказывающие обострение отношений Белого дома с Капитолием, оправдались. На страницах американской печати замелькало слово «вето». Речь идет не только о президентском вето (запрете), уже наложенном на два законопроекта и преодоленном повторными голосованиями в конгрессе, но о «стратегии вето», взятой на вооружение администрацией, поскольку поддержка, оказываемая ей законодателями, после выборов 1986 г. И «ирангейтских» событий значительно ослабла. Первое столкновение произошло, когда Р. Рейган наложил вето на законопроект о содержании в чистоте водных ресурсов страны. Обе палаты преодолели его.

Второе президентское вето было наложено в конце марта 1987 г. на законопроект о развитии автодорожной сети. Сам по себе этот билль, выделяющий на строительство, ремонт и обслуживание автомобильных трасс страны 88млрд. долл., не является эпохальным событием. Он финансирует около 100 крупных проектов по созданию сети шоссейных дорог в округах и штатах, что и обеспечивает ему активную поддержку в Капитолии. Однако вопреки этому обстоятельству, а также рекомендациям некоторых своих советников администрация объявила законопроект «расточительным» и развернула вокруг него кампанию, превратив результаты предстоявшего голосования в пробу сил и политического влияния в Капитолии. Перед самым голосованием Рейган выступил с речью, пустив в ход престиж президентства и личное обаяние, столь безотказно служившее ему в прошлом. Итогом всех усилий стало сокрушительное поражение Рейгана в сенате, где при соотношении сил 67:33 вето президента было преодолено.

Но, вернемся к проблеме кризиса и рассмотрим его поподробнее.

Ближневосточное направление внешней политики Белого дома потерпело провал. Белый дом официально заявил о «нейтралитете» в Ирано-Иракском конфликте. Более того, президент призывал союзников США не поддерживать никаких контактов с Ираном в военной сфере. Кампания ненависти, развязанная духовным лидером Ирана Аятоллой Хомейни, объявившим США «врагом номер один».

Однако официальная версия была изложена руководящим деятелям конгресса США. Контр-адмирал, помощник президента по национальной безопасности Дж. Пойндекстер сообщил законодателям, что США, решившись на такой шаг, стремились установить «рабочий контакт с умеренными силами в Иране, остановить терроризм в этой стране и добиться освобождения похищенных американцев». Выступивший на этой встрече президент Рейган заявил, что администрация не нарушила никаких законов и не вступала в переговоры с террористами. Целью этой тайной операции, сказал он, была реализация стратегических задач США на Ближнем Востоке. Официальное разъяснение законодателей не удовлетворило. Более того, в действиях администрации ими были усмотрены явные нарушения ряда законов принятых в последние годы в частности Закона 1976 г. о контроле над экспортом оружия, требующего от правительства США согласования с конгрессом всех случаев экспорта «значительного количества» военного снаряжения, а также Закона 1979 г. об экспорте, категорически запрещающего экспорт военного снаряжения в любую страну, проповедующую и практикующую терроризм. Президенту Рейгану напомнили, что в 1985 г. именно он отнес Иран к таким странам.

Информация об официальной версии администрации, попавшая на страницы прессы, вызвала волну возмущения и в союзных с США странах Западной Европы, напомнивших администрации, что именно она категорически настаивала на соблюдении эмбарго на поставки оружия Ирану и требовала ни при каких обстоятельствах не поддаваться шантажу террористов и не вступать с ними в переговоры по вопросу об освобождении заложников. С осуждением действий администрации выступили даже два бывших президента страны – Дж. Форд и Дж. Картер; выразил несогласие с политикой президента Рейгана в Иране и государственный секретарь США Дж. Шульц, но и в этом неординарном случае, как не раз уже случалось в прошлом, основной мишенью возмущенных критиков, виновниками происшедшего оказывались ведущие сотрудники аппарата Белого дома и Совета национальной безопасности, ведающие «деталями», но не сам президент. «Он не получал столь необходимой ему помощи от аппарата Белого дома, - писал, в частности, Дж. Рестон, - они знают о его слабых местах лучше, чем кто-либо, но, пытаясь заменить его своей «помощью», они удваивают и утраивают его проблемы».[61]

Расследованием этого скандала занимались Специальная комиссия и комиссия Конгресса, которые представили документы, доказывающие противозаконность этой аферы и выявили главных виновников в лице полковника Оливера Норта и его непосредственного начальника Дж. М. Пойндекстера.

Таким образом, конгресс не смог доказать непосредственного участия в этом президента.

Дальнейшее развитие событий продолжало накалять общественное возмущение: оказалось, что суммы, выплаченные Ираном за полученное оружие и военное снаряжение, выносились на специальный счет в одном из швейцарских банков, откуда они затем перечислялись (или, во всяком случае, должны были перечисляться) никарагуанским контрас в обход американских законов и решений конгресса. «Мог ли президент не знать об этих операциях его ближайших сотрудников?» Президентская отстраненность от руководства государственной машиной, и его безответственность были в одинаковой степени основанием, для серьезной обеспокоенности будущим развитием событий в оставшиеся два года его пребывания в Белом доме – такого убеждения придерживались многие. Проблема компетентности президента в вопросах внешней политики и степени его вовлеченности в процесс принятия внешнеполитических решений, поднятая в связи с «ирангейтом», связывалась теперь напрямую и с результатами встречи на высшем уровне в Рейкьявике.