Прежде всего, кооперация выступает как форма организации труда, при которой то или иное число людей совместно участвует в одном и том же или в разных, но взаимосвязанных между собой процессах труда. При этом достигается экономия от совместного использования общих условий труда, а также «самый общественный контакт вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии увеличивающее индивидуальную производительность отдельных лиц .»[15]. Если все занятые выполняют однородную работу, то налицо простая кооперация; сложная же кооперация основана на разделении труда и обеспечи­вает наиболее высокий рост его производительности.

Кооперативный характер организации труда - объективная потребность любого совместного труда. В этом смысле кооперация возникает уже в глубокой древности и существует во всех общественно-экономических формациях, неся в себе тенденцию возрастания общественного характера труда. А в условиях машинного производства она становится технической необходимостью, определяемой природой самих средств труда, при этом обнаруживая удивительную способность адаптироваться к различной социально-экономической среде. Как отмечает Маркс, на начальных ступенях человеческой культуры кооперация покоилась на общей собственности на условия производства и неразрывной связи индивида с родом или общиной. В античном мире и в средние века - на отношениях непосредственного господства и подчинения, чаще всего на рабстве. В новое время она составила исторически и логически исходный пункт капиталистического производства [16].

С другой стороны, кооперативный характер труда порождает у работников, достаточно развитых как индивиды, юридически и экономически свободных и в то же время занятых совместным трудом, потребность в совместной, групповой собственности. В ответ на эту потребность и возникает одновременно с капитализмом новая социально-экономическая форма бытия кооперации - кооператив как объединение людей, основанное на групповой собственности его членов, используемой для совместного производства и сбыта продукции, закупки и потребления товаров, услуг и т. д. Характерно, однако, что отношения, складывающиеся внутри кооперации как социально-групповой общности, в условиях капитализма не образуют какого-то особого исторического типа, а воспроизводят тот тип отношений, который присущ окружающей их социальной среде, обществу в целом, то есть капиталистические отношения. «Подобно тому, как повысившаяся благодаря кооперации общественная производительная сила труда представляется производительной силой капитала,— так и сама кооперация представляется специфической формой капиталистического процесса производства .» [17]

Но уже, как называл их В. И. Ленин, «старые кооператоры» из числа социалистов-утопистов осмыслили не идентичность, более того, прямую противоположность принципов, лежащих в основе, с одной стороны, капиталистического предприятия, а с другой - кооперации как социально-групповой общности. Добровольное объединение людей в ассоциации (фаланстеры Фурье, общины Оуэна и др.) на основе использования общей, групповой собственности представлялось до­статочным, чтобы освободить их совместный труд от эксплуатации и сделать всю их жизнь счастливой. В кооперативном принципе был угадан основной принцип соединения индивидуальных и общих интересов в грядущем социалистическом обществе.

Однако способ утверждения этого принципа в качестве всеобщего, предложенный «старыми кооператорами», оказался утопичным. Они мечтали о том, что социалистические кооперативы мирным путем, лишь силой примера преобразуют капиталистическое общество. Эти мечтания марксисты всегда называли смешными фантазиями, наносящими политический вред рево­люционной борьбе пролетариата. Как показал Ленин в борьбе с общинными и артельными иллюзиями на­родников, в условиях капиталистически развивающейся России даже семейная кооперация является «основанием капиталистической кооперации»[18].

2. КОНЦЕПЦИИ ПОСТРОЕНИЯ СОЦИАЛИЗМА ПО И. СТАЛИНУ

2.1 Поворот от Ленинской концепции

Опыт первых пяти лет Советской власти выявил как исторические достижения, так и опасные проблемы, препятствовавшие построению общества реального гуманизма. Уже будучи тяжело больным, в конце 1922 - начале 1923г. В. И. Ленин в своих последних письмах и статьях, известных как его политическое завещание, сформулировал ряд принципиально новых положений и выводов, направленных на достижение гуманистических целей социализма.

Стержневым, волновавшим Ленина всегда, но особенно на этом драматическом этапе подведения итогов жизни был вопрос о роли и месте человека в созидании нового общества. Перед своим мысленным взором Владимир Ильич удерживает оба полюса этого архисложного вопроса: с одной стороны, интересы простых людей - миллионов рабочих и крестьян (именно на их соединение с общими интересами направлен ленинский кооперативный принцип), а с другой - личные качества политических; лидеров страны, сохранение и упрочение влияния тонкого слоя закаленных большевиков на судьбы социализма в России. Оба полюса неотделимы друг от друга, их связь проходит через культуру, уровень цивилизованности населения, особенности переживаемых им исторических процессов.

Наша революция совершилась, нарушив обычный исторический порядок: она началась без необходимых предпосылок цивилизованности, культуры, но зато создала такие политические предпосылки, как изгнание помещиков и капиталистов. Теперь предстояло приступить к культурной революции, без которой не­возможно ни кооперирование населения, ни радикальное преодоление бюрократизма в управлении.

Проблема бюрократизма крайне беспокоила Ленина, потому что она непрерывно нарастала и обострялась вопреки предпринимавшимся для ее решения мерам. На это Ленин обратил внимание уже весной 1921 г. В первые полгода после революции, писал он тогда, мы еще не ощущали бюрократизма. Но через год, в новой Программе партии говорится о «частичном возрождении бюрократизма внутри советского строя». Еще через два года это зло стало гораздо более грозным, специально обсуждается на VIII съезде Советов (декабрь 1920 г.) и на X съезде партии (март 1921 г.). Экономический корень бюрократизма у нас - «раздробленность, распыленность мелкого производителя, его нищета, некультурность, бездорожье, неграмотность, отсутствие оборота между земледелием и промышленностью, отсутствие связи и взаимодействия между ними»[19]. И теперь, в начале 1923 г., немало рассуждая о пролетарской культуре, мы еще не только не овладели настоящей буржуазной культурой, в том числе культурой управления, но, указывал Ленин, даже не избавились от «особенно махровых типов культур добуржуазного порядка, т. е. культур чиновничьей, или крепостнической и т. п.»[20]. Их-то и необходимо преодолеть в первую очередь.

Перестраивать возникший после с революции государственный аппарат и создавать на его месте качественно новый можно, лишь опираясь на научную теорию организации и управления, используя при этом все прогрессивное, что имеется в буржуазной теории, и соединяя учебную работу с практической. Это должен быть небольшой по численности, максимально экономный аппарат, свободный от излишеств, которых в нем так много осталось от царской России, от ее бюрократическо-капиталистического аппарата. Лучше пусть будет наш государственный аппарат числом поменьше, да качеством повыше - такова главная мысль В. И. Ленина в статье «Лучше меньше, да лучше».